Александр серков - распятие и воскресение. Крестный путь Христа

Распятие

Злые люди распяли Иисуса на Кресте. Они прибили Ему руки и ноги гвоздями. Так наказывали только страшных разбойников. Иисус Христос был лучше всех на земле, но многие этого не понимали, потому что завидовали Ему. Ведь Его все любили, а их нет.

Иисус Христос умер на Кресте. Небо потемнело, солнце перестало светить, и земля потряслась. Деревья и камни плакали об умершем Господе.

Один богатый человек, по имени Иосиф, снял с Креста тело Иисуса, обернул в белую ткань и положил в пещеру, в каменный гроб, высеченный в скале. Пещера находилась в большом и красивом саду. Вход в пещеру закрыли огромным камнем, чтобы никто не мог войти.

Иосиф был учеником Спасителя, но раньше никто не знал об этом. Он никого не побоялся и сам устроил Христу погребение.

Воскресение Христово

Ученица Христа Мария Магдалина пришла к пещере, где лежал Иисус. Стояло раннее утро. Было тихо. Кто-то уже отодвинул тяжелый камень от входа. Мария вошла внутрь. Но в пещере было пусто. Где же Господь, любимый Учитель? Его здесь нет.

Мария заплакала. И вдруг увидела двух юношей в белых одеждах. Это были Ангелы. Они сидели там, где раньше лежало тело Иисуса.

Почему ты плачешь? - спросили Ангелы.

Кто-то унес Его, а я даже не знаю куда, - ответила Мария, утирая слезы. Она и не думала, что беседует с Ангелами, потому что раньше никогда не видела их.

Тут Мария обернулась и увидела Человека. Это был Христос, но Мария не узнала Его. Она подумала, что это садовник.

Это ты взял Его? Расскажи мне, куда ты положил Его.

Иисус сказал:

И она вдруг узнала Его. Учитель стоял перед ней живой. Значит, Он не умер?

Пойди, расскажи всем Моим друзьям и братьям, что ты видела, - велел ей Господь.

Мария Магдалина побежала в город. Ученики Иисуса сидели дома и горько плакали. Они думали, что больше никогда не увидят Его. Мария вошла и сказала:

Не плачьте. Христос воскрес!

Но ученики не особенно ей поверили. Потому что трудно поверить, что человек мог воскреснуть после смерти.

Чудесный улов

Петр проголодался и сказал: - Пойду ловить рыбу.

И мы с тобой, - сказали другие апостолы. Всю ночь они ловили рыбу, но ничего не поймали. Утром они подплыли к берегу и увидели Человека. Он стоял на берегу и ждал их. Апостолы не поняли, что это Христос. Иисус спросил их: - Дети! Сколько рыбы вы поймали за ночь?

Они ответили: - Ни одной. - Закиньте сеть с правой стороны лодки, и поймаете. Они закинули сеть с правой стороны и уже не могли втащить ее в лодку - столько рыбы попалось туда. - Это Господь, - прошептал Иоанн. Он догадался. Тогда Петр бросился с лодки в море и поплыл.

Ему хотелось поскорее оказаться рядом с Учителем. Остальные ученики поплыли к берегу в лодке и вскоре вышли на землю. На берегу горел костер и готовился обед. Петр вытащил из лодки сеть с рыбой. Рыб было очень много - сто пятьдесят три.

Он вспомнил, что такое уже случалось однажды, три года назад, когда Господь позвал их с братом за Собой. Только тогда сеть порвалась, а в этот раз осталась цела. - Идите обедать, - сказал Христос апостолам. Он дал им печеную рыбу и хлеб. И Сам ел вместе с ними. Никто не спрашивал Его, Кто Он. Все поняли, что это Господь.

Это случилось уже после того, как Иисус воскрес из мертвых. А потом сорок дней Он являлся апостолам и другим Своим ученицам и ученикам. Господь хотел, чтобы они поверили, что Он и правда воскрес из мертвых, и рассказали об этом всем.

Недоверчивый Фома

Фома тоже был учеником Иисуса. Он ходил за Ним, слушал Его слова и очень любил Его. Но не во все, что говорил Христос, Фома мог поверить. Он часто сомневался, мысли его двоились, и апостолы прозвали его «Близнец». Когда Воскресший Господь явился ученикам в Иерусалиме, Фомы не было в городе. Но вот Близнец вернулся, и апостолы сразу же рассказали ему, что Господь воскрес и благословил их, пройдя сквозь запертые двери.

Но Фома только мотал головой: - Не может быть. Разве из мертвых воскресают? Разве можно пройти через запертую дверь? Вам это просто приснилось. Прошло восемь дней, и Иисус снова явился ученикам. Он вновь прошел сквозь запертые двери, встал среди апостолов и сказал: «Мир вам!» На этот раз Фома тоже был с ними. - Подойди и вложи пальцы в Мои раны, взгляни на Мои руки и следы от гвоздей. И будь верным, - сказал Господь.

Но Фома не двинулся с места. Ему стало стыдно. Христос видел его сердце и знал, что он не поверил в воскресение. - Господь мой и Бог мой! - воскликнул Фома. С тех пор он стал один из самых верных учеников Христовых.

14.05.2016

Последние главы всех четырех Евангелий, повествующие о явлениях Христа после Его Распятия, крестной смерти и славного Воскресения, окрашены особым мистическим настроением. Это те сорок дней – от Воскресения до Вознесения, когда воскресший Христос ходил по земле, обычно невидимый или неузнанный, и – воочию – являлся ученикам и близким людям.

Сразу бросаются в глаза нестыковки и противоречия в описании этих явлений четырьмя евангелистами, к которым можно присовокупить также упоминание апостолом Павлом о явлении Христа отдельно Кифе (1 Кор. 15:3-7) и Иакову, брату Его по плоти (а именно – младшему сыну Иосифа Обручника, который, по преданию, сопровождал отца и Марию в их путешествии в Вифлеем на перепись и обратно – уже с Младенцем Христом, а также в их бегстве в Египет; он же возглавил позднее иерусалимскую христианскую общину, став ее первым епископом и мучеником).

И в самом деле, все четыре евангелиста дают четыре разные версии, которые частично совпадают, частично дополняют друга (а это естественно, когда свидетели дают показания, например, в суде), но иногда прямо друг другу противоречат или даже запутывают картину происходящего.

Во-первых, зачем Жены-мироносицы ранним воскресным утром идут ко Гробу Учителя? Матфей (28:1) пишет «посмотреть Гроб»; Марк – «купили ароматы, чтобы идти помазать Его; у Луки они также идут, «неся приготовленные ароматы»… У Иоанна об ароматах и речи нет, ведь накануне Никодим «принес состав из смирны и алоя, литр около ста», и они вместе с Иосифом Аримафейским «взяли тело Иисуса и обвили его пеленами с благовониями, как обыкновенно погребают Иудеи» (19:39-40). Ну, хорошо, допустим, решили добавить еще ароматов и как следует ритуально оплакать Покойника, т.к. накануне из-за наступления праздничной субботы все делалось в спешке.

Итак, Жены-мироносицы приходят ко Гробу и видят то ли одного ангела, то ли двух, бегут от Гроба в страхе и то ли молчат, потрясенные (Мк. 16:8), то ли рассказывают апостолам о том, что видели, как и велел им Ангел (Ангелы). С Марией Магдалиной вообще творятся странные вещи: то ли она приходит вместе с остальными (Мф. 28-1, Мк. 16-1, Лк. 24-10), то ли одна (Ин. 20-1), и то ли остается, когда остальные убегают (а для этого нет оснований в тексте), то ли возвращается еще раз и тогда уже видит Воскресшего Христа, а потом еще раз вместе с другой Марией (по версии о.Серафима Слободского). По преданию же Церкви первой весть о Воскресении получила Матерь Божия от ангела («Ангел вопияше Благодатней…»), но ни в одном каноническом тексте этот факт, весьма вероятный, не зафиксирован. Свт. Григорий Палама (Омилия 18) пишет о том, что Матерь Божия ходила ко Гробу вместе с другими Женами-мироносицами, очевидно, опираясь на очень древнее Предание, т.к. на некоторых очень ранних иконах у одной из них имеются три звезды на мафории (см. далее иконка на крышке ватиканского реликвария). Однако, оснований для этого в текстах Евангелий нет.

Все эти противоречия в свое время давали критикам повод усомниться в подлинности свидетельств евангелистов.

Мне, однако, кажется, что все эти «нестыковки» можно объяснить только аберрациями времени, которые начали происходить еще в момент Рождества, как только явился в падший мир Повелитель Времени и Вечности. Как говорится в апокрифическом Протоевангелии Иакова (Церковь не включила его в канон, однако сочла вполне благочестивым чтением – оно практически целиком вошло в Предание и некоторые сюжеты послужили основой для иконографии некоторых праздников), время в момент Рождества Христова остановилось. И далее, как мне кажется, начался поворот его в другую сторону – обратно, к моменту грехопадения прародителей, к «точке Альфа», с которой должна совпасть «точка Омега» – «конец времен» и Второе и славное Пришествие Христово, и тогда будет «новая земля и новое небо» (Откр., 21:1). Потому времена после Воплощения Сына Божия на земле и называются ПОСЛЕДНИМИ, а сколько они продлятся – год, век, две тысячи лет или больше – совершенно не имеет значения, т.к. в любом случае начался обратный отсчет.

Так вот, начиная с Рождества и в течение всей земной жизни Сына Божия время – даже в условиях падшей земли – течет не совсем линейно. Мы можем предположить, что сразу после Рождества оно как бы раздвоилось, потекло по двум руслам (в момент Сретения, т.е. через сорок дней после Рождества, когда Святое Семейство было в Иерусалимском Храме и – одновременно – находилось и в Египте), а потом вновь соединилось.

Те же эффекты со временем, только еще в большем масштабе, мы наблюдаем затем в самом конце Евангелий: во-первых, это бесконечная ночь после Тайной вечери и ареста Спасителя в Гефсиманском саду, судов синедриона, Ирода и Пилата, когда произошло столько событий, что они за одну ночь физически уложиться не могут (время растянулось?); затем в момент Распятия и смерти Спасителя померкло Солнце, днем вдруг наступила ночь и сколько длилась, неизвестно. Возможно, имело место солнечное затмение и, если так, то оно было промыслительно – природные явления часто совпадают со значимыми событиями человеческой истории, последствия которых ощущаются очень долго, в данном случае – до самого ее конца. Но то, что «… гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли и, выйдя из гробов по воскресении Его, вошли во святый град и явились многим» (Мф. 27:52-53), это определенно явление необычного порядка – эти усопшие святые явно опередили время, когда все мертвые восстанут на Страшный Суд при Втором Пришествии Сына Божия.

Считается, что Христос воскрес через три дня после Распятия. Но если даже считать пятницу (полдня), и целый день субботы (от заката пятницы до заката субботы), а также 4-5 часов раннего утра воскресения (вернее, первого дня следующей седмицы), то полных трех суток не наберется. При этом мы празднуем Воскресение Христово в полночь, а Святой Огонь сходит в Иерусалиме еще раньше – в субботу часа в два-три пополудни, т.е. примерно через двое суток после смерти Спасителя. Стало быть, здесь опять налицо аберрация линейного времени – оно в те дни то ли растянулось, то ли сжалось. А с момента Воскресения и вовсе растеклось по нескольким руслам. В четырех Евангелиях описаны, соответственно, четыре варианта. А сколько их было на самом деле? В любом случае, мы можем добавить апокрифические Евангелия от Петра и от Никодима, т.е. еще два.

«Во гробе плотски, во аде же душою яко Бог, в раи же с разбойником, и на Престоле был если, Христе, со Отцем и Духом, вся исполняй неописанный…»

Великая Суббота – «Во Гробе плотски…» Церковь св. Никиты, Чучер, Македония, нач. 14 в. Художники Михаил Астрапа и Евтихий.

Понятно, что Сын Божий как равночестное Лицо Пресвятой Троицы может быть одновременно везде и всюду, в любой точке тварного мира и одновременно вне его – в недрах Пресвятой Троицы. Но во плоти, пусть тонкой и воскресшей, но все же материальной, Единая Личность даже Сына Божия разорваться на части не может. Стало быть, этот тропарь – наглядная иллюстрация нескольких временных пластов, задействованных в «текущий момент» Воскресения и сорока дней после плюс вечного пребывания Сына в божественном безвременьи («на Престоле… со Отцем и Духом»). Удивительное, пророческое проникновение песнописца в суть происходившего, принятое Церковью как данность.

Потому и неудачны оказались все попытки составить одно Евангелие из четырех – Церковь отвергла опус Татиана вместе с самим Татианом (хотя его Диатессарон и пользовался популярностью еще много веков), однако, допустила разные толкования святых отцов и современных писателей, например, отца Серафима Слободского в его «Законе Божием» (в самом деле, надо же как-то изложить детям события после Воскресения). Вот еще один, современный вариант – Элизабет Митчелл: http://www.origins.org.ua/page.php?id_story=1429 . И, тем не менее, все такие попытки страдают натяжками.

Справедливости ради надо сразу отметить, что древним и средневековым христианам такие понятия, как «аберрации времени», «нелинейность времени» и т.п., были неведомы. Они оперировали только двумя понятиями – «время» (понимая под этим словом только время линейное, т.е. «хронос») и «вечность» («эон»), хотя некоторые писатели (например, свт. Василий Великий в «Шестодневе»), может быть, даже на подсознательном уровне, чувствовали, что двух этих терминов недостаточно. Однако тема эта весьма обширна и глубока и заслуживает отдельного разговора. Пока же сказанного, думаю, довлеет.

Христианским же художникам ничего не оставалось делать, как только выбрать один из вариантов и представить его на иконе (на доске ли, стене, пластинке слоновой кости, ларце и т.д.). Впрочем, на стенах больших соборов можно было дать и два варианта, и больше, или же каким-то образом совместить несовместимое.

Поэтому, дабы не впадать в фантазии, придется разбирать примеры византийской иконографии, опираясь на евангельские тексты, но расположив их – очень условно – во временной последовательности, «в линеечку» (хотя, повторяю, это на самом деле невозможно).

Описать несказанное событие Воскресение Христова человеческими словами невозможно. Прежде всего, потому, что его никто не видел. Апокрифическое Евангелие Петра – это тоже рассказ со стороны – свидетель наблюдает выход Воскресшего из пещерной гробницы, спрятавшись ночью в саду. И вряд ли это был апостол Петр, который, как известно из канонических Евангелий, не поверил даже словам Жен-мироносиц, пока сам не узрел Спасителя воочию.

Поэтому самые ранние христианские изображения Воскресения Христова – это именно посещение Гроба Господня Женами-мироносицами. Иконография «Сошествия во ад», основанная на апокрифическом Евангелии Никодима, возникла позднее, уже в послеиконоборческий период.

Древнейшая из сохранившихся икон на сюжет «Жены-мироносицы у Гроба Христова» найдена на территории нынешней Сирии в погибшем в 257 г. от Р.Х. городе Дура-Европос на берегу р.Евфрат. В ходе раскопок уже в 20 в. там найдено древнейшее здание христианской церкви, украшенное стенной живописью. В числе прочих священных изображений есть и «Жены-мироносицы».

Гроб Господень показан очень условно – как большой саркофаг римского типа с крышкой – вероятно, «дуро-европейские» христиане имели весьма смутное преставление об иудейских обычаях погребения, а в Иерусалиме даже если и бывали, то Гроба Христова видеть не могли – после взятия и разорения Города римскими войсками он был погребен под грудами мусора и, частично, под построенном при императоре Адриане храмом Венеры. Зато очень наглядно показано, что Мироносицы пришли на рассвете – яркая полная Луна справа от Гроба заходит, а слева, прямо перед Мироносицами светит «утренняя звезда» (Венера).

В 3-м веке мы наблюдаем расцвет христианской живописи в римских катакомбах. Техника – типично римская, лучшие образцы напоминают фрески Помпей. Первые христиане использовали катакомбы в качестве кладбищ, и основная тема изображений там – смерть и воскресение. Поэтому иконы явлений Воскресшего Христа были бы там вполне органичными и логичными. Однако, как ни странно, их там нет. Вообще количество сюжетов на стенах катакомб весьма ограничено. Это, в основном: Христос – Добрый Пастырь, Адам и Ева, история Ионы, воскрешение Лазаря, вылезающий из ковчега Ной, три отрока в пещи огненной, Даниил во рву львином, Тайная вечеря (или Евхаристия самих христиан – сцены трапезы похожи, и не всегда их можно различить) и многочисленные оранты. Есть изображения чудес – в основном, это насыщение множества людей хлебами и рыбами и исцеление расслабленного, который идет и тащит на спине свой одр.

И вот редкий для римских катакомб сюжет:

Эту фреску трактуют и как исцеление кровоточивой жены, и как явление Воскресшего Христа Марии Магдалине. Мне кажется, второе. Если сравнить с известной картиной начала 19 века, то сомнения отпадают сами собой. А.Иванов, скорее всего, в катакомбах бывал и эту фреску видел, как и Леонардо да Винчи в свое время «подсмотрел» свою Мадонну Литту там же.

Традиция такой иконографии и не прерывалась – есть иконы с явлением Христа Марии Магдалине и сразу двум Мариям. Но о них чуть позднее.

Рассмотрим теперь иконографию «Жен-мироносиц у Гроба» послеконстантиновой эпохи.

Как известно, при императоре Константине найденный усилиями матери его равноапостольной Елены Гроб Господень (а также и Его Крест, и Голгофа, и весь комплекс святынь) был вытесан из большой монолитной скалы и то, что от этой скалы осталось, вместе с Гробом-пещерой было накрыто зонтичным куполом, образовав часовню-алтарь внутри круглого храма-мартирия, которая получила название «Анастасис» («Воскресение») и стала местом паломничества.

И жены-мироносицы на христианских иконах стали приходить… к константиновой ротонде.

Равенна, базилика Сант Аполлинаре Нуово, 6 в.

Внутри круглого здания с покрытым черепицей куполом хорошо видна каменная доска – то ли упавшая крышка саркофага. то ли сломанная дверь, при том, что Ангел сидит на отваленном камне.

На крышке деревянного ящичка-реликвария 6 в. (ныне хранится в Ватикане) с изображением Распятия и четырех праздников есть и Воскресение, т.е., по тогдашнему обычаю – «Жены-мироносицы у Гроба».

Сидящий на камне ангел жестом приглашает мироносиц войти во Гроб-кувуклию под зонтичным куполом (сверху еще один купол – полусферический с окошками), внутри которого – престол на лавице, где в течение субботы возлежало мертвое Тело Христово и где с апостольских времен совершалась Евхаристия.

Паломники любили увозить с собой в качестве сувениров-благословений («евлогий») маленькие сосудики-ампулы со святой водой из Иордана, с маслом от лампад из «Анастасиса» или просто с землей Палестины. Самые дешевые делались из свинца и имели на бочках разные священные изображения, в том числе Жен-мироносиц у Гроба.

Несколько штук были присланы в дар лангобардской королеве Теоделинде папой Григорием I Великим около 600 года и ныне вся коллекция хранится в Монце.

Иногда такие ампулы разрезались пополам и из каждой стороны делались иконки-медальоны.

Как видим, сама ротонда изображена достаточно условно (как, впрочем, и на других иконах Жен-мироносиц у Гроба). Однако, переданы некоторые подробности: в первом случае решетка вокруг Кувуклии, во втором – лампада над престолом-лавицей.

То же – на шкатулке-реликварии из слоновой кости, изготовленной ок. 500 года.

Так же условно Гроб передан на уникальной резной деревянной двери, сохранившейся в базилике Санта Сабина в Риме (ок. 430 г.).

Древним художникам важна была не точность в передаче деталей, а символ, знак. Поэтому в Евангелии Рабулы (Сирия, 6 в.) изображение Гроба совсем схематично и напоминает больше римский мавзолей с двустворчатой дверью, из-за которой вырываются три луча и поражают воинов-стражей; между ними и «Гробом» – отваленный большой камень с печатью, который, казалось бы, ни к чему, когда есть двери. Ангел же почему-то сидит не на камне, а на табуретке.

Однако, на пластинках из слоновой кости 5-6 вв. «Анастасис», как правило, изображен несколько более точно – как двухъярусная ротонда с куполом.

Удивительно, как на небольших по размеру пластинках мастера умещали сразу несколько сцен.

Миланский диптих 5 в.
1-я створка: Умовение ног, арест Христа + Пилат умывает руки, Иуда возвращает деньги и тут же рядом он уже висит, римская стража у Гроба (двухъярусной ротонды).
2-я створка: убегающие воины + ангел (еще без крыльев) у Гроба возвещает Мироносицам о Воскресении, явление Воскресшего Христа двум Мариям, явление одиннадцати апостолам вечером того же дня, уверение Фомы.
На второй створке изображены явления Христа после Воскресения.

Но есть костяные пластинки-иконки с двумя или даже одним сюжетом.

Римская пластинка 4 в. из Баварского музея. Вверху представлена сцена Вознесения – очень ранний вариант иконографии.

Пластинка из Британского музея, 420-430 гг.

Диптих Тривульчи, кон. 4 в.

Однако, и здесь сцена с Мироносицами происходит на фоне полуотрытых дверей. Запомним эту деталь. Мы вернемся к ней немного позднее (во 2-й части).

Отметим только одну интересную подробность: на дверях изображена сцена Воскрещения Лазаря, как бы очевидное доказательство Воскресения и Самого Христа, который сначала воскресил Лазаря, а потом воскрес и Сам. Причем, на иконке из Баварского музея Лазарь как бы выходит из гроба (или это сам Христос?), на двух других – обычная знакомая иконография, типологически напоминающая иконографию Благовещения. Как бы икона в иконе. Но через несколько веков именно сцена Благовещения перекочевала с алтарных столпов на двери царских врат русских православных церквей. Интересное совпадение. Промыслительное? Но ведь и Воскресение для Христа – второе Рождение (во плоти), а Рождество часто называют «зимней Пасхой». Кроме того, и для нас Христос своим Воскресением открыл путь ко второму рождению – в жизнь вечную. А благую весть об этом Женам-мироносицам у «дверей» Гроба возвещает Ангел.

Параллель между Воскрешением Лазаря и Воскресением Христовым художники будут проводить на протяжении многих веков существования византийского сакрального искусства, размещая эти два события на стенах храмов в непосредственной близости друг от друга.

Вот наиболее ранние (из сохранившихся) примеров.

Каппадокия, Чавушин, ц. Иоанна Богослова («Большая голубятня»), сер. 10 в.

На южной стене в верхнем ряду «Воскрешение Лазаря» и «Вход в Иерусалим», в нижнем – «Положение во Гроб» и «Жены-мироносицы у Гроба», далее под углом на западной стене – «Сошествие во ад», т.е. Воскресение Христово. Параллель очень наглядна.

Каппадокия, Гёреме, ц. Вознесения («С Сандалиями»), 11 в.

Слева от Деисиса в люнете «Воскрешение Лазаря», а прямо напротив – «Воскресение Христово» («Сошествие во ад»), и «Жены-мироносицы у Гроба» – над нишей диаконника с Архангелом (за колонной).

«Жены-мироносицы» кисти того же художника в другой каппадокийской скальной церкви, «Темной», сохранились лучше (или брутально отреставрированы).

Эта икона (как и вообще каппадокийская настенная живопись) очень своеобразна, если не сказать – уникальна. Фигурки Жен-мироносиц кажутся совсем маленькими по сравнению с грандиозной фигурой небесного Вестника, даже сидящего. А плащаница Христова, на которую он указывает перстом, свернута спиралью. Заметим, кстати, что мафории обеих Жен украшены звездами – так иногда изображались святые жены на Востоке, например, на Кипре, в церкви Асину, как уподобившиеся Божией Матери.

В церкви «Токалы» («Пряжки») евангельские сцены переходят одна в другую – не только в «Новой» ее части, но и в «Старой» тоже, где они расположены в три ряда по обеим сторонам полуциркульного свода.

В нижнем ряду: «Распятие», «Снятие с Креста», «Положение во Гроб», «Жены-мироносицы у Гроба» переходят в «Сошествие во ад» очень своеобразно.

Прямо из-за пустого Гроба выглядывают фигуры царепророков Давида и Соломона, которые относятся уже к следующей сцене – «Сошествия во ад». Здесь (так же, как и в Чавушине) полное впечатление последовательности событий в линейном времени: сначала Христос воскресает, т.е. покидает Гроб, затем сходит во ад – стало быть, телесно, пусть даже и в тонком теле, окруженном сиянием. Никакого эффекта одновременности («Во Гробе плотски, во аде же душею…») нет. И сатану в человеческом теле Христос попирает тоже очень конкретно – «смертию на смерть наступи». Блаженны простодушные. И чистые сердцем. И именно это простодушие и чистота сердечная в соединении с искренней и горячей верой так привлекают в каппадокийской – в основном монашеской – живописи.

Совсем иначе – изысканно и роскошно – выглядят мозаики в больших соборах Италии, выполненные приглашенными из Византии мастерами.

Начиная с 10-11 вв. и затем, уже уверенно – в 12 в. Гроб Господень с пустыми погребальными пеленами начинает изображаться так, каким он и был в действительности – высеченной в скале пещерой. Это можно объяснить тем, что грандиозные постройки императора Константина, включая «Анастасис», были разрушены и растасканы по камешку завоевавшими Иерусалим мусульманами, а останец скалы с пещерой Гроба Господня оказался на поверхности и некоторое время стоял так, но довольно скоро был засыпан мусором, т.е. вовсе исчез с глаз людских. И отвоевавшим Иерусалим крестоносцам стоило немалого труда отыскать Гроб Господень. После чего они возвели над Гробом новую Кувуклию и большой храм, который накрыл и Гроб, и Голгофу и другие святыни и который стоит и поныне.

Итак, на православных иконах появляется Гроб Господень в виде пещеры. Но и теперь наблюдается немалая доля условности, свойственная византийскому сакральному искусству, вообще более символическому, нежели натуралистическому.

Собор Сан Марко, Венеция.

Собор в Монреале (Палермо), 12 в.

Сцена «Явления Воскресшего Христа Мироносицам в саду», помещенная сразу после сцены «У Гроба», выглядит гораздо логичнее, т.к. речь в обоих случаях идет именно о телесном Воскресении Спасителя, и временная последовательность оправдана. (Фигуры Христа и Марии Магдалины во второй сцене – результат поздней реставрации, и это сразу видно, но смысла не меняет). И впоследствии размещение сцен на стенах византийских церквей будет именно таким. Детали же изображений варьировались в зависимости от того, какой именно вариант из четырех выбирал художник или заказчик.

Впрочем, здесь, в Монреале, кажется, разные варианты оказались совмещены. В самом деле, у Матфея мироносиц две, у Марка – три, у Луки три названы по именам «и вместе с ними некоторые другие», т.е. точное количество неизвестно, и, наконец, у Иоанна – одна Мария Магдалина. Но обычно на иконах изображаются две или три названные по именам, среди которые обязательно – Мария Магдалина, которую упоминают все четыре евангелиста. Левая сцена здесь дана точно по Марку. Но на соседней иконе явления Воскресшего совмещены сцены из Мф.28:9-10 (явление Марии Магдалине и «другой» Марии, где обе «ухватились за ноги Его и поклонились Ему») и Ин. 20:11-17 («Не прикасайся ко Мне…» именно с этой надписью: «Noli Me tangere»). Ничего не скажешь, остроумное решение.

В церкви св. Георгия (Старе Нагорочино, Македония, 1317-18 гг.) на южной стене вимы даны оба варианта – явление двум Мариям слева от Гроба с двумя Ангелами и явление только Марии Магдалине – справа.

А если попытаться объяснить это несоответствие в более, так сказать, позитивистском ключе, без «аберраций времени», то, может быть, дело было не совсем так, как объясняет, например, о.Серафим Слободской? Обратимся сначала к Евангелию от Иоанна. Ведь непосредственным свидетелем и даже участником событий был только он. Матфей увидел Воскресшего Спасителя вместе с остальными апостолами вечером того же дня, Марк писал, по преданию, со слов Петра, Лука же собрал сведения и составил свое повествование из многих источников.

Итак, по Иоанну, первая пришла ко Гробу Мария Магдалина (а о других Женах он вообще не упоминает). Пришла одна, «когда было еще темно» (20:1), т.е. ДО рассвета, следовательно, раньше, чем другие Мироносицы. И пришла не с ароматами, а просто «плакать». Но и она застала камень уже отваленным, а Гроб – пустым. И не узнала Учителя просто потому, что было темно, несмотря на блистание Ангелов. А, может быть, именно потому, что из-за яркого блистания Ангелов фигура Спасителя в темноте была плохо видна. Услышав же Его голос, звавший ее по имени, она тут же узнала Его и бросилась к Его ногам. И Его предостережение «не прикасайся ко Мне» тоже можно понять. Если Христос вышел из Гроба только что, и находился еще на грани между смертью и жизнью, лучше было Его не касаться – лучше для Марии, разумеется. И, обрадованная неожиданной встречей, Мария Магдалина побежала к апостолам сообщить о Воскресении. Тем временем ко Гробу подходили две другие Марии, которым Христос явился уже в достаточно «плотном» и осязаемом теле, а потому и позволил им припасть к Его ногам. А потом, может быть, подошли и другие – Саломия, Иоанна и иже с ними. Кто-то из них, кто не участвовал в погребении, мог нести в сосудах ароматы, не зная, что они уже не нужны. Синоптики повествуют о походе ко Гробу других жен, которые следовали за Иисусом из Галилеи, слушали Его проповеди и служили Ему. И каждый среди них называет Марию Магдалину, зная, что она тоже была на Гробе, но вместе с другими или отдельно – им не важно. Им важен сам факт ее присутствия.

Таким образом можно также объяснить нестыковку в последней, шестнадцатой главе Марка – между восьмым и девятым стихами. Ведь по мнению некоторых исследователей, этот кусок (стихи 9-20) был приложен к основному тексту Евангелия от Марка чуть позднее (его нет в самых ранних рукописях, но уже упоминает свт. Ириней Лионский), и по смыслу получается так, как будто с девятого стиха начинается новый рассказ, не связанный с тем, что сказано ранее: «9 Воскреснув рано в первый день недели, Иисус явился сперва Марии Магдалине, из которой изгнал семь бесов. 10 Она пошла и возвестила бывшим с Ним, плачущим и рыдающим; 11 но они, услышав, что Он жив и она видела Его, не поверили…» Но зато этот отрывок полностью совпадает с рассказом Иоанна. Тогда получается, что апостолам радостную весть сообщила именно Мария Магдалина. А остальные, по Марку, (8) «…выйдя, побежали от гроба; их объял трепет и ужас, и никому ничего не сказали, потому что боялись». Трудно поверить, что, как считают комментаторы, они быстро оправились от шока и побежали к апостолам. Похоже, это был не просто страх, а именно страх Божий, т.е. тот благоговейный трепет, о котором пишет в своей книге Рудольф Отто. Именно этот страх Божий есть «начало Премудрости», потому что он проистекает от встречи с Божеством, от переживаний этой встречи, когда немеют руки и подкашиваются ноги, когда мороз по коже, когда кружится голова… Повествование Марка на этом заканчивается…

Думаю, о нестыковках и мнимых «противоречиях» довлеет. Каждый текст ценен сам по себе. И в каждом отрывке есть нечто, на что стоит обратить особое внимание.

Мироносицы идут ко Гробу, который, как указывалось ранее, «высечен в скале» (Мф., 15:46; Лк., 23:56; Мк., 15:46), а ко входу «привален камень».

Такие пещерные могилы тех времен находят в окрестностях Иерусалима до сих пор, причем, некоторые даже вместе с камнем, который отвалить (вернее, откатить) довольно тяжело.

Иногда вход украшался неким подобием римского портала:

Или же покойника клали в специально построенный мавзолей римского типа – может быть, по этому образцу и был устроен навес над останцами пещеры – Кувуклия.

Но Иосиф, скорее всего, не успел никак оформить вход в свою погребальную пещеру. И она осталась необработанной, девственной.

Здесь снова приходит на память связь с пещерой Рождества. В пещере Спаситель родился на падшей земле в самую темную и холодную ночь зимнего солнцестояния, и в пещеру же Он положен мертвый, и воскрес, т.е. как бы заново родился в пору весеннего цветения, когда на Востоке люди празднуют равноденствие или Навруз – Новый свет, Новую Русь. Не случайно, конечно, по всему христианскому миру возникло множество пещерных храмов, где совершалась Евхаристия и человек как бы умирал для этого падшего мира и заново рождался в жизнь вечную.

Само же тело было покрыто сначала плащаницей, затем обвито пеленами-бинтами и положено в пещере (которую Иосиф Аримафейский устроил для себя, но уступил Учителю) на лавицу – каменный уступ внутри пещеры, размер которой оказался – промыслительно! – точно по росту земного тела Христа (1 м 75 см).

Лавица внутри Кувуклии.

Зачем же положили сударь рядом с телом Покойного? Здесь надо принять во внимание отношение иудеев к крови. Они считают (и до сих пор), что в крови – душа человека. И все даже малые капли вытекшей из тела крови надо похоронить вместе с телом. Потому и собрал праведный Иосиф вытекшую из раны от копья кровь в особый сосуд (он же Грааль). Может быть, и положил его по обычаю в Гроб, но потом взял обратно и хранил, как величайшую святыню.

(Отмечу в скобках интересный момент. Помню, как несколько лет назад по телевидению показывали место теракта в одном из городов Израиля: полицейские собирали по асфальту, прямо-таки отскребали даже самые малые фрагменты разорванных бомбой террориста тел израильтян и снимали пятна крови вместе с асфальтом. Комментатор объяснил, зачем и почему).

* * *
Византийских икон с Женами-мироносицами сохранилось великое множество. И это естественно, т.к. ромеи уделяли этой теме повышенное внимание. Среди них – множество поистине прекрасных и глубоко духовных произведений искусства. Показать их здесь все просто невозможно.

Часть из них я выложу позднее, когда закончу рассказ о явлениях Христа после Воскресения, т.к. их следует рассматривать в комплексе с другими расположенными рядом изображениями и составляющими целостные композиции.

А пока – прекрасные русские иконы.

Троицкий собор Троице-Сергиевой Лавры. Праздничный чин.

Новгородская икона ок. 1475 г.

Интересно, что Жен-мироносиц здесь семеро.
А Воскресший Христос покидает место Своего телесного погребения, никем не замеченный…

Казнь распятия на кресте была самою позорною, самою мучительною и самою жестокою. Такою казнили в те времена только самых отъявленных злодеев: разбойников, убийц, мятежников и преступных рабов. Мучения распятого человека невозможно описать. Кроме нестерпимых болей во всех частях тела и страданий, распятый испытывал страшную жажду и смертельную душевную тоску. Смерть была настолько медленная, что многие мучились на крестах по несколько дней. Даже исполнители казни, – обыкновенно, люди жестокие, – не могли хладнокровно смотреть на страдания распятых. Они приготовляли питие, которым старались или утолить невыносимую жажду их, или же примесью разных веществ временно притупить сознание и облегчить муки. По еврейскому закону, повешенный на древе считался проклятым. Начальники иудейские хотели навеки опозорить Иисуса Христа, присудивши Его к такой смерти.

Когда привели Иисуса Христа на Голгофу, то воины подали Ему пить кислого вина, смешанного с горькими веществами, чтобы облегчить страдания. Но Господь, попробовав, не захотел пить его. Он не хотел употреблять никакого средства для облегчения страданий. Эти страдания Он принял на Себя добровольно за грехи людей; потому и желал перенести их до конца.

Когда все было приготовлено, воины распяли Иисуса Христа. Это было около полудня, по-еврейски в 6-м часу дня. Когда же распинали Его, Он молился за Своих мучителей, говоря: «Отче! прости им, потому что они не знают, что делают».

Рядом с Иисусом Христом распяли двух злодеев (разбойников), одного по правую, а другого по левую сторону от Него. Так исполнилось предсказание пророка Исаии, который сказал: «и к злодеям причтен был» ().

По приказанию Пилата, к кресту была прибита над головою Иисуса Христа надпись, означавшая вину Его. На ней было написано по-еврейски, по-гречески и по-римски: «Иисус Назорей Царь иудейский », и многие ее читали. Такая надпись не нравилась врагам Христовым. Поэтому первосвященники пришли к Пилату и говорили: «не пиши: Царь иудейский, но напиши, что Он говорил: Я Царь Иудейский».

Но Пилат ответил: «что я написал, то написал».

Между тем воины, распявшие Иисуса Христа, взяли Его одежды и стали делить между собою. Верхнюю одежду они разорвали на четыре части, каждому воину по части. Хитон же (нижняя одежда) был не сшитый, а весь тканый с верху до низу. Тогда они сказали друг другу: «не станем раздирать его, а бросим о нем жребий, кому достанется». И бросив жребий, воины сидя, стерегли место казни. Так, и здесь сбылось древнее пророчество царя Давида: «разделили ризы Мои между собою, и об одежде Моей бросали жребий» ().

Враги не перестали оскорблять Иисуса Христа и на кресте. Они, проходя, злословили и, кивая головами, говорили: «Э! Разрушающий храм и в три дня созидающий! Спаси Себя Самого. Если Ты Сын Божий, сойди с креста».

Также первосвященники, книжники, старейшины и фарисеи, насмехаясь, говорили: «Других спасал, а Самого Себя не может спасти. Если Он Христос, Царь Израилев, пусть теперь сойдет с креста, чтобы мы видели, и тогда уверуем в Него. Уповал на Бога; пусть теперь избавит Его Бог, если Он угоден Ему; ведь Он говорил: Я Божий Сын».

По их примеру и воины-язычники, которые сидели у крестов и стерегли распятых, издеваясь, говорили: «если Ты Царь Иудейский, спаси Себя Самого».

Даже один из распятых разбойников, который был слева от Спасителя, злословил Его и говорил: «если Ты Христос, спаси Себя и нас».

Другой же разбойник, напротив, унимал его и говорил: «Или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же (т. е. на такие же муки и смерть)? Но мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал». Сказав это, он обратился к Иисусу Христу с молитвою: «помяни мя (вспомни обо мне), Господи, когда приидешь во Царствии Твоем !"

Милосердный Спаситель принял сердечное раскаяние этого грешника, показавшего такую дивную веру в Него, и ответил благоразумному разбойнику: »истинно говорю тебе, сегодня же будешь со Мною в раю ".

При кресте Спасителя стояли Матерь Его, апостол Иоанн, Мария Магдалина и еще несколько женщин, почитавших Его. Невозможно описать скорбь Божией Матери, видевшей нестерпимые мучения Сына Своего!

Иисус Христос, увидев Матерь Свою и Иоанна здесь стоящего, которого особенно любил, говорит Матери Своей: «Жено! вот, сын Твой ». Потом говорит Иоанну: «вот, Матерь твоя ». С этого времени Иоанн взял Матерь Божию к себе в дом и заботился о Ней до конца Ее жизни.

Между тем, во время страданий Спасителя на Голгофе произошло великое знамение. С того часа, как Спаситель был распят, т. е. с шестого часа (а по нашему счету с двенадцатого часа дня), солнце померкло и наступила тьма по всей земле, и продолжалась до девятого часа (по нашему счету до третьего часа дня), т. е. до самой смерти Спасителя.

Эта необычайная, всемирная тьма была отмечена языческими писателями-историками: римским астрономом Флегонтом, Фаллом и Юнием Африканом. Знаменитый философ из Афин, Дионисий Ареопагит , был в это время в Египте, в городе Гелиополе; наблюдая внезапную тьму, сказал: «или Творец страждет, или мир разрушается». Впоследствии Дионисий Ареопагит принял христианство и был первым афинским епископом.

Св. Крест Христов есть Св. Жертвенник, на котором Сын Божий, – Господь наш , – принес Себя в жертву за грехи мира.

Христа, любимого Сына Божьего, вывели и предали черни для распятия. Ученики и уверовавшие в Него из окрестностей Иерусалима присоединились к толпе, следовавшей за Иисусом на Голгофу. Среди них была мать Иисуса, которую, поддерживая, вел Иоанн, любимый ученик Христа. Ее сердце разрывалось от невыразимой боли, однако она, как и ученики, надеялась, что это мучительное зрелище вот-вот окончится и Иисус проявит Свою силу и предстанет пред Своими врагами как Сын Божий. Но ее материнское сердце снова погрузилось в отчаяние, когда она вспомнила Его слова, которыми Он кратко описал то, что должно произойти в этот день.

Как только Иисус вышел из ворот дома Пилата, на Его израненные и окровавленные плечи взвалили крест, приготовленный для Вараввы. Двух сообщников Вараввы должны были казнить вместе с Иисусом, и на них также возложили кресты. Спаситель взял Свою ношу, но, пройдя несколько шагов, из-за потери крови, чрезмерного переутомления и боли упал на землю, потеряв сознание.

Едва Христос пришел в Себя, Ему на плечи вновь взвалили крест и заставили идти вперед. Неся Свое тяжкое бремя, Он прошел, шатаясь, еще несколько шагов и рухнул как подкошенный. Сначала решили, что Он мертв, но немного погодя Он вновь очнулся. Священники и правители не испытывали ни малейшего сочувствия к своей страдающей жертве, однако поняли, что Он не в состоянии нести дальше это орудие казни. Пока они раздумывали, что же делать, к толпе подошел Симон Киринеянин, направлявшийся в Иерусалим. Толпа, подстрекаемая священниками, схватила его и заставила нести крест Христа. Сыновья Симона были последователями Иисуса, но сам Симон не был Его учеником.

В огромной толпе, следовавшей за Иисусом, многие насмехались и высмеивали Его, но были и такие, кто плакал, с благодарностью вспоминая обо всем, что Он сделал. Некогда исцеленные от различных немощей и воскрешенные из мертвых громко свидетельствовали о Его чудных делах и настойчиво требовали, чтобы им объявили, какое преступление совершил Иисус, почему с Ним обращаются, как со злодеем. Всего лишь несколько дней назад толпы людей сопровождали Его с радостными возгласами "Осанна!", размахивая пальмовыми ветвями, когда Он торжественно въезжал в Иерусалим. Но многие из тех, кто прославлял Его возгласами, потому что так делали тогда все, теперь оголдело кричали: "Распни Его! Распни!"

Пригвожденный ко кресту

Осужденных привели на место распятия и стали привязывать каждого ко кресту. Оба разбойника вырывались из рук солдат, распинавших их, но Иисус не сопротивлялся. В мучительном ожидании мать Христа смотрела на Него, надеясь, что Он все же сотворит чудо и спасет Себя. Она видела Его распростертые на кресте руки, эти дорогие ее сердцу руки, всегда источавшие благословение; руки, которые так часто тянулись к больным и страждущим, даруя им исцеление и освобождение от страданий. Принесли молоток и гвозди. И когда эти гвозди пронзили Его тело, потрясенные ученики отнесли подальше от жестокого зрелища безжизненно обмякшее тело матери Иисуса.

Иисус не произнес ни единой жалобы. Его бледное лицо оставалось спокойным, лишь крупные капли пота выступили на лбу. И не нашлось милосердной руки, которая бы отерла этот предсмертный пот, никто не произнес слов сочувствия и преданности, которые в этот тяжкий час поддержали и ободрили бы Его человеческое сердце. "Он топтал точило один". Из всего народа не нашлось никого, кто в этот момент оставался бы с Ним рядом. В то время как воины занимались своим страшным делом, Иисус в неимоверных муках молился за Своих врагов: "Отче! прости им, ибо не знают, что делают" (Лк. 23:34). Эта молитва Христа за Своих врагов охватывала весь мир, она относилась к каждому грешнику, в какое бы время он ни жил - в начале или в конце времен.

Как только Иисуса пригвоздили ко кресту, несколько крепких солдат подняли крест и резко и грубо опустили его в приготовленную яму. Это причинило еще более ужасные муки Сыну Божьему. Далее разыгралась жуткая сцена. Священники, начальники и книжники, забыв о достоинстве своего священного служения, присоединились к черни, глумясь и насмехаясь вместе со всеми над умирающим Сыном Божьим, и говоря: "Если Ты Царь Иудейский, спаси Себя Самого" (Лк. 23:37). Другие же насмешливо повторяли друг другу: "Других спасал, а Себя не может спасти!" (Мф. 15:31). Служители храма, грубые солдаты, подлые разбойники, висящие на кресте, и низкие, жестокие люди, находившиеся в толпе, - все объединились, глумясь над Христом.

Разбойники, распятые вместе с Иисусом, переносили такие же физические страдания, как и Он. Но один из них, еще более ожесточившись от мук и предавшись своему отчаянию, вел себя очень дерзко. Подхватив насмешки священников, он бросил Иисусу: "Если Ты Христос, спаси Себя и нас" (Лк. 23:39). Другой же разбойник не был закоренелым преступником. Слыша насмешливые слова своего соучастника, он "унимал его и говорил: или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же? И мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли; а Он ничего худого не сделал" (Лк. 23:40, 41). И потом, когда его сердце открылось Христу, в его сознание хлынул небесный свет. В Иисусе, избитом, осмеянном и распятом на кресте, он увидел свою единственную надежду, своего Искупителя и обратился к Нему с верой и смирением: "Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое! И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе ныне же, будешь со Мною в раю" (Лк. 23:42, 43).

С изумлением смотрели небесные ангелы на бесконечную любовь Иисуса, Который, испытывая душевные муки и физические страдания, думал о Своих ближних и вселял веру в душу покаявшегося. Когда жизненные силы покидали Его и надвигалась смерть, он проявил любовь к человеку, которая сильнее, чем смерть. Многие из наблюдавших эту поразительную картину на Голгофе впоследствии утвердились в своей вере во Христа благодаря увиденному.

Теперь враги Христа с нетерпением ждали Его смерти. Они считали, что это событие навсегда успокоит и прекратит слухи о Его Божественной силе и угасит интерес к совершенным чудесам. Священники льстили себе, думая, что уж больше не придется им трепетать при мысли о Его влиянии на людей. Бесчувственные и жестокие воины, пригвоздившие распростертое тело Иисуса ко кресту, в это время делили между собой Его одежды, споря, как им разделить хитон, на котором не было швов. В конце концов они решили спор, бросив жребий. Богодухновенное перо в точности описало эту картину за сотни лет до произошедшего: "Ибо псы окружили меня, скопище злых обступило меня, пронзили руки мои и ноги мои... делят ризы мои между собою, и об одежде моей бросают жребий" (Пс. 21:17, 19).

Урок сыновней любви

Взгляд Иисуса, блуждая в толпе, собравшейся у подножия креста и ожидавшей Его смерти, остановился на матери, которую поддерживал Его ученик Иоанн. Она, будучи не в силах оставаться вдали от своего Сына, вернулась на это страшное место. Последним уроком, преподанным Иисусом людям, был урок сыновней любви. Вглядевшись в искаженное горем лицо Своей матери, а затем посмотрев на

* Запятая поставлена не по Синодальному переводу, что меняет смысл высказывания. Иоанна, Он сказал, обращаясь к ней: "Жено! се, сын Твой", а затем - Иоанну: "Се, Матерь твоя!" (Ин. 19:26, 27). Иоанн хорошо понял слова Иисуса и принял это священное поручение. Он сразу же увел мать Христа от этого страшного зрелища на Голгофе. С того часа он взял ее в свой дом и постоянно заботился о ней как преданный сын. Совершенный пример сыновней любви Христа сияет немеркнущим светом во тьме веков. Переживая предсмертные мучения, Он не забыл о Своей несчастной, убитой горем матери и позаботился о ее будущем.

Теперь уже совершилось почти все, ради чего Христос пришел в этот мир. Он произнес: "Жажду". Воины пропитали губку уксусом и желчью и поднесли Ему, чтобы Он пил, но Он, попробовав, отказался. Теперь Господь жизни и славы умирал ради искупления человечества. Именно сознание греха, который Он взял на Свои плечи и который навлек гнев Отца на Него вместо людей, и сделало испитую Им чашу столь горькой, что это сокрушило Его сердце.

На Христа как на заместительную жертву и поручителя за грешных людей было возложено их нечестие. Сын Божий был причислен к злодеям, чтобы спасти людей от осуждения закона. Вина потомков Адама всех поколений и веков тяготила Его сердце. Отвращение Бога ко греху, Его страшный гнев на всякое нечестие наполняли ужасом душу Его Сына. То, что Бог отвернул от Него Свое лицо в час тягчайших мучений, пронзало сердце Христа скорбью, которую никогда не понять людям. Каждый приступ боли, перенесенный Сыном Божьим на кресте, кровь, что текла с Его чела, рук и ног, мучительные конвульсии, терзавшие Его изможденное тело, и невыразимая боль, наполнявшая Его душу из-за того, что Отец скрыл от Него Свое лицо, взывают к человеку, говоря: из-за непостижимой любви к тебе Сын Божий согласился, чтобы на Него возложили эти отвратительные преступления, ибо ради тебя Он разрушает власть смерти и открывает врата рая и жизни вечной. Тот, Кто Своим словом успокаивал бушующие воды и ходил по пенящимся гребням волн, Кто заставлял трепетать бесов, Тот, от прикосновения Которого исчезали болезни, Воскрешавший мертвых к жизни и Отверзающий глаза слепым предлагает Себя на кресте в качестве единственной жертвы за человека. Он, взявший на Себя наши грехи, переносит требуемое законом наказание за нечестие людей и Сам становится грехом ради искупления человека.

Своими яростными искушениями сатана терзал сердце Иисуса. Грех, такой ненавистный в Его глазах, нагромождался на Него до тех пор, пока Он не застонал под его тяжестью. Неудивительно, что Его человеческое естество в этот час было объято трепетом. Ангелы с изумлением наблюдали за отчаянными душевными муками Сына Божьего, превосходившими Его физические страдания настолько, что Он почти не чувствовал последних. Небесное воинство закрыло свои лица, чтобы не видеть это ужасное зрелище.

Неодушевленная природа сострадала своему поруганному и умирающему Творцу. Солнце отказалось созерцать эту страшную картину. Казалось, перед его яркими полуденными лучами встала какая-то преграда. Непроницаемый мрак, подобно погребальному савану, окутал крест и все вокруг. Три часа кромешная тьма покрывала землю. В девятом часу сумерки над толпой наконец рассеялись, но Спаситель, висящий на кресте, по-прежнему был окутан тьмою, как мантией. Казалось, что кто-то бросает в Него сердитые вспышки молний. Тогда "... возопил Иисус громким голосом: "Элои, Элои! ламма савахфани?" что значит: "Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?"" (Мк. 15:34).

"Совершилось!"

Присутствующие молча ждали окончания происходящего. Солнце засияло вновь, но крест по-прежнему был окутан тьмою. Вдруг мрак рассеялся, и чистым, словно трубным голосом, который, казалось, разнесся по всему миру, Христос воскликнул: "Совершилось!". "Отче! в руки Твои предаю дух Мой" (Лк. 23:46). Свет озарил крест, и от этого лицо Спасителя засияло славой, подобно солнцу. Затем Он уронил голову на грудь и умер.

В этот момент священники совершали служение в храме перед завесой, отделявшей Святое от Святого святых. Вдруг у них под ногами задрожала земля, и завеса в храме, сделанная из прочной и дорогой ткани, которая заменялась каждый год на новую, была разорвана надвое сверху донизу той же самой бескровной рукой, которая написала роковые слова на стене дворца Валтасара.

Иисус боролся за жизнь до тех пор, пока не совершил до конца дело, ради которого пришел, и при последнем вздохе Он воскликнул: "Совершилось!" Услышав этот возглас, ангелы возрадовались, ибо это означало, что великое искупление человечества свершилось. Все небо ликовало потому, что отныне потомки Адама при условии послушания могут быть возвращены в присутствие Божье. Сатана был побежден; он понял, что этот мир не будет его царством.

Погребение

Иоанн оказался в затруднении, решая, что делать с телом своего горячо любимого Учителя. Он содрогался при одной лишь мысли, что тело Христа попадет в руки грубых, бесчувственных воинов и Его похоронят в позорном месте. Зная, что рассчитывать на благосклонность иудейских властей бесполезно, Иоанн мог надеяться лишь на милость Пилата. Но тут на помощь пришли Иосиф и Никодим. И тот, и другой были членами синедриона, оба были богаты, имели добрые взаимоотношения с Пилатом и пользовались влиянием в обществе. Эти люди решили достойно похоронить Иисуса.

Иосиф без промедления отправился к Пилату и попросил разрешения взять тело Иисуса для погребения. Пилат утвердил официальный приказ отдать Иосифу тело Иисуса. В то время, пока Иоанн страдал и думал, как похоронить своего любимого Учителя, Иосиф из Аримафеи вернулся с приказом Пилата, а Никодим, уверенный в том, что Иосифу удастся договориться с римским прокуратором, принес около ста литров драгоценной смеси смирны и алоэ для бальзамирования тела. Даже самые почитаемые люди Иерусалима не удостаивались больших посмертных почестей.

Бережно и с благоговением снимали они Иисуса с креста. Со слезами на глазах, преисполненные сострадания, смотрели они на Его избитое и израненное тело, заботливо и тщательно омывая Его, очищая от запекшейся крови. У Иосифа имелась новая гробница, высеченная в скале, которую он приготовил для себя. Она находилась неподалеку от Голгофы. Теперь Иосиф приготовил эту гробницу для Иисуса. И вот тело осторожно завернули в льняную ткань, пропитанную благовониями, которые принес Никодим, и трое учеников понесли эту драгоценную ношу в новую гробницу, где никогда еще никого не хоронили. Здесь они распрямили согнутые ноги Спасителя и сложили Его пронзенные руки на бездыханной груди. Женщины из Галилеи наблюдали за тем, чтобы все было сделано правильно для безжизненного тела их возлюбленного Учителя. Затем на их глазах тяжелый камень привалили к гробнице, закрыв оставшегося лежать там Сына Божьего. Эти женщины в числе последних разошлись от подножия креста, и они последние покинули гробницу Господа.

Несмотря на осуществление ужасного злодеяния, иудейские правители не испытывали облегчения, предав смерти Сына Божьего; их мрачные предчувствия не улеглись, как не исчезла и их зависть даже к мертвому Спасителю. Радость по поводу утоленной жажды мести смешивалась с нарастающим страхом, что Его мертвое тело, лежащее в гробнице Иосифа, оживет. Поэтому "собрались первосвященники и фарисеи к Пилату и говорили: господин! мы вспомнили, что обманщик тот, еще будучи в живых, сказал: "после трех дней воскресну"; итак прикажи охранять гроб до третьего дня, чтоб ученики Его, пришедши ночью, не украли Его и не сказали народу: "воскрес из мертвых"; и будет последний обман хуже первого" (Мф. 27:62-64). Пилату, как и этим иудеям, не хотелось, чтобы Иисус воскрес и Своей силой наказал тех, кто убивал Его, и он дал в распоряжение священников отряд римских воинов, сказав: "Имеете стражу; пойдите, охраняйте, как знаете. Они пошли и поставили у гроба стражу, и приложили к камню печать" (Мф. 27:65, 66).

Иудеи понимали, что лучшей охраны, чем римские солдаты, найти нельзя. Они получили возможность наложить римскую печать на камень, закрывавший вход в гробницу; теперь камень невозможно было сдвинуть с места, не нарушив печати. Иудейские вожди предприняли все необходимые меры, чтобы ученики Христа не смогли обмануть народ, утверждая, что Христос воскрес. Однако все их планы и предупредительные меры лишь усилили триумф воскресения Иисуса и содействовали утверждению Божественной истины.

Сразу могу сказать, чего не делать. Нельзя ни взрослым, ни детям показывать фильм Мэла Гибсона «Страсти Христовы», где с безобразным натурализмом человек, дерзающий изображать Христа-Спасителя, кривляется, подменяя Христовы страдания неизвестно чем. Это оставляет в душе убийственное впечатление, совершенно разоряет ум и сердце, лишает православного христианина молитвенного духа.

А вот общаться с детьми и взрослыми, пересказывать им Евангелие наши прабабушки, арины родионовны, умели всегда.

Большое заблуждение – считать, что с пяти-шестилетними малышами надобно сюсюкать, адаптируя Священное Писание и прибегая к каким-то уменьшительным суффиксам. Это – удел протестантов, которые не носят в себе ни духа разума, ни духа любви.

Опыт свидетельствует, что и годовалые малыши навостряют свои глазёнки и принимают благодать не посредством интеллекта, ещё не развившегося в них, но своим чутким и чистым сердцем, которое, как губка, впитывает всё светлое, изящное, высокое и подлинное.

Вот почему не ошибались те мамы, которые читали вслух Евангелие над годовалыми малышами, спящими в люльке или в манеже. Потому что, повторяю, Божья благодать действует на бессмертную человеческую душу вышеестественно.

«Итак, милые дети, садитесь поближе ко мне. Прежде, чем вы отойдёте ко сну, послушайте-ка, друзья, о том, что свершилось в Великий Четверток, четверг, по-нашему», – рассказывает современная интеллигентная просвещённая христианским ведением бабушка.

«Христос-Спаситель приводит Своих учеников – Петра, Иоанна, Матфея, Варфоломея – запомните эти имена – в большую комнату, которая называется в Евангелии Сионской горницей. Находится она в Иерусалиме. В этой комнате было зажжено много свечей, пол и стены устланы коврами. А Христос-Спаситель, от Которого исходит и любовь, и мир, и красота, препоясавшись белым льняным полотенцем, подход к апостолам – Иуде, Петру, Матфею – опускался на колени и мыл их ноги, запылённые после путешествия в Иерусалим из окрестных селений».

Владеть нужно русским литературным языком, господа и дамы. И педагогический, и пастырский, и родительский опыт показывает, что слова, исходящие из глубины души, слова, которые мы черпаем в сердечной шкатулке, – простые и незамысловатые, ясные и прекрасные, словно манна небесная, снисходят и остаются в памяти наших слушателей – и простецов, и мудрецов.

И у нас бы не было ни Пушкина, ни Достоевского, ни Чехова, ни Лермонтова, если бы они в малом возрасте не получали вот таких открытых уроков, который мы с вами сейчас попробовали произвести. Так что, унося из золотого детства эти воспоминания, гении русской словесности впоследствии обогатили мировую литературу собственными шедеврами. Чего и вам желаю.

Протоиерей Артемий Владимиров

ажный вопрос возникает в семьях, когда мы должны открыть тайну жизни и смерти своим детям. Когда самым любимым нашим чадам мы должны говорить о самом страшном в нашем существовании – об окончании нашей жизни.

И, наверное, смерть и страдания Христовы могут стать способом приоткрыть эту тайну тем маленьким, которые ещё не знакомы со смертью.

Есть такое общее и, наверное, правильное представление, что ребёнок не ощущает смерти. У него есть ощущение вечной жизни. И оно правильное – потому что смерти на самом деле нет.

Есть смерть только одного рода – смерть тела, временная, неокончательная. Ведь душа человека остаётся живой, чувствующей, любящей или ненавидящей. Ребёнок ощущает именно это.

Но с возрастанием он видит, что люди уходят из этой жизни – бабушки, дедушки, а, может быть, кто-то и помладше. И вот страдании и смерть Христовы могут стать подведением ребёнка к глубокому переосмыслению, переживанию смерти – не как окончательного ухода человека, не как бесконечной трагедии, как ощущает её человек, живущий плотски.

Объяснять тут едва ли что-то нужно – нужно потихонечку приоткрывать тайну нашего спасения.

В чём она состоит? В том, что мы несовершенны, греховны и даже можем быть отвержены. Но есть Тот, Кто возлюбил нас даже до смерти, и до смерти крестной.

Христос, Который возлюбил нас, явным образом умирает, как живой человек. Как человек, который не хочет умирать, который хотел бы не умереть, но умирает, потому что так надо для нас.

Ребёночку, который что-то начинает понимать в этом, можно так и сказать. Не нужен натурализм, как, например, в фильме, который снял Мэл Гибсон, – думаю, что и не всякому взрослому по силам это смотреть.

Но именно в этих скупых выражениях ребёнку, который на самом деле – существо очень вдумчивое и восприимчивое, можно сказать: Да, Он жил для нас. И Он умер за нас. Да, это было больно и страшно. (А что такое «больно» и «страшно» каждый ребёнок понимает). Но Он так нас любил, что сделал это не сомневаясь в том, что это надо было сделать.

Да, Он переживал, страдал, но сделал это, не задумываясь, потому что это – решение нашей проблемы.

Если бы у нас была какая-то другая проблема – не проблема вечной смерти, которая стоит перед всеми нами, а что-то более решаемое и земное, наверное, для этого не нужно было бы умирать Христу.

Но случилось так, что мы должны были умереть. А Он умер за нас. А мы будем жить. А Он воскрес, и мы воскресаем.

Приоткрывая эту тайну постепенно, можно донести основы христианства и ребёнку, и тем взрослым, которые ещё далеки от каких-то богословских тем, довольно непростых.

Потихонечку, постепенно, через любовь. Ведь смерть сама по себе бессильна и порой бессмысленна. А когда это происходит через любовь, когда человеку открывается именно эта истина – величайшей любви Божией к нам. Тогда всё можно объяснить.

Иерей Димитрий Туркин

Конечно, бывают разные дети, разные родители, разный духовный опыт, разные обстоятельства, поэтому тут нет универсальности. Но, в любом случае, говорить надо с благоговением. Ребенок должен чувствовать, что мы благоговейно к этому относимся. Для нас это очень значимо, очень важно.

Как детям рассказать о страданиях Христа? Они просто не понимают, если ребенку пять или шесть лет. Не понимает, он по-детски мыслит совершенно. Он еще не страдал никогда, и дай Бог, чтоб он побольше в радости в детской своей пожил.

Но ребенку надо рассказывать с благоговением. И если что-то не понимает, то всё это откладывается в сердце его, в памяти сердца. Но, прежде всего, откладывается в памяти сердца благоговение перед святыней, перед Христом, перед священной историей.

Ребенок потом, постепенно возрастая, вспоминая, укладывая всё это в памяти и пользуясь своим жизненным опытом, добавляет к этому и благоговение, которое он запомнил еще с детских лет.

И тогда вера становится живой, тогда он относится к этому, как к святыне, а не как просто к истории какой-то, которая когда-то была рассказана мамой или папой.