Крушение царского поезда в борках.

17 октября 1888 года российский телеграф сообщил трагическое известие: на участке Курско-Харьковско-Азовской железной дороги, возле станции Борки, находящейся в семи верстах южнее Харькова, произошло крушение поезда, на котором император Александр III с женой и детьми возвращались в Санкт-Петербург после отдыха в Крыму. Это была самая крупная железнодорожная авария того времени - но государь и члены августейшей семьи серьезно не пострадали, и их спасение расценивалось не иначе как чудо.

Языком цифр

В 14 часов 14 минут состав, насчитывающий два паровоза и 15 вагонов, спускался с уклона со скоростью около 64 верст в час (68 километров в час). Неожиданно последовал сильный толчок, сбросивший людей с мест. Состав сошел с рельсов, 10 из 15 вагонов завалились на левую сторону насыпи. Некоторые вагоны разрушились, пять из них - почти полностью. На месте аварии погиб 21 человек, еще двое от ее последствий скончались позже. Раненых насчитывалось 68, из них тяжелые ранения получили 24 человека. Царская семья в момент катастрофы находилась в вагоне-столовой, который сильно пострадал, в нем были разбиты вся мебель, оконные стекла и зеркала.

Наибольшие повреждения получил вагон, где располагались придворные и буфетная прислуга, - все 13 человек, находившихся в нем, погибли.

Через пролом в стене малолетнюю великую княжну Ольгу Александровну и ее няню выбросило на насыпь. У старшей дочери императора Ксении в результате внезапного падения в дальнейшем образовался горб. По мнению врачей, от полученных в тот день ушибов у Александра II! позже развилась болезнь почек, от которой он скончался через шесть лет.

Когда не хватает бинтов

Что же осталось за рамками сухой статистики? Прежде всего - героическое поведение российского государя, его супруги Марии Федоровны и наследника престола Николая Александровича (будущего императора Николая II). После того как вагон сошел с рельсов, стены его просели и крыша стала заваливаться. Александр III, обладавший недюжинной силой, поддерживал крышу, пока остальные не выбрались наружу. Цесаревич помогал всем покинуть вагон и вместе с отцом вышел оттуда последним.

Царь с супругой приняли активное участие в поиске и спасении людей. Именно Александр III с помощью безымянного солдата достал из-под обломков своего малолетнего сына Михаила, который оказался живым и здоровым. Императрица в одном платье, несмотря на холод и повреждение левой руки, помогала раненым.

Поскольку бинтов не хватало, Мария Федоровна распорядилась принести чемоданы с ее одеждой и сама разрезала наряды так, чтобы можно было перевязывать раненых.

У выброшенной из вагона шестилетней великой княгини Ольги началась истерика, император успокаивал ее, нося на руках. Няня девочки, миссис Франклин, получила перелом ребер и серьезные повреждения внутренних органов - во время падения она закрывала ребенка своим телом.

Чтобы увезти царскую семью, из Харькова прибыл вспомогательный поезд. Но император распорядился погрузить в него раненых, а сам остался вместе с другими разбирать завалы.

Работы продолжались до сумерек, пока спасатели не убедились, что нуждающихся в помощи больше нет. Только тогда царская семья села в другой поезд и отбыла назад на станцию Лозовая. Там в зале третьего класса (как наиболее просторном) ночью был отслужен благодарственный молебен за спасение государя и его близких. Утром Александр III и его семья уехали в Харьков, а когда завалы были разобраны - в Санкт-Петербург.

Версия о теракте

Следствие по делу о крушении императорского поезда возглавил знаменитый юрист Анатолий Кони.

Первой версией было предположение о террористическом акте. В воспоминаниях военного министра России генерал-адъютанта Владимира Сухомлинова упоминается, что авария могла быть вызвана действиями помощника повара, имевшего связи с революционными организациями. Этот человек сошел с поезда на остановке перед крушением и срочно уехал за границу. У него была возможность заложить в вагоне-столовой бомбу с часовым механизмом.

Великая княгиня Ольга Александровна также неоднократно утверждала, что вагон не разрушился, а именно взорвался и ее вместе с няней выбросило на насыпь взрывной волной.

Еще не забылась железнодорожная катастрофа 1879 года, когда несколько групп революционеров из тайного общества «Народная воля» осуществили террористический акт для убийства отца Александра III, императора Александра II. Сразу в трех местах по пути следования его поезда под рельсы был заложен динамит. Императора и его семью спас ряд чудесных обстоятельств. Сначала поезд изменил маршрут и поехал не через Одессу, а через Александровск - и взрывчатка, которую подложила группа Веры Фигнер на перегоне под Одессой, не понадобилась. Взрывное устройство, установленное группой Андрея Желябова возле Александровска, отсырело и не сработало. А под Москвой, где террористы под руководством Софьи Перовской, чтобы заложить динамит, вырыли туннель под железнодорожное полотно из погреба стоявшего рядом дома, царский поезд и состав со свитой в результате поломки локомотива неожиданно поменяли местами - и народовольцы взорвали вагоны, где императора не было (к счастью, теракт не привел к человеческим жертвам).

Анатолий Кони и подчиненные ему следователи объявили, что следов взрывного устройства обнаружить не удалось. Но среди ближайшего окружения императора ходили слухи, что это было сделано по распоряжению государя: Александр III просто не захотел привлекать внимание к возможному теракту, поскольку полагал, что известие об успешном подрыве укрепит революционное движение. Катастрофу объявили несчастным случаем. Косвенно эти слухи подтверждает тот факт, что расследование согласно указаниям императора было быстро прекращено и никого, по сути, так и не наказали.

Слишком много виноватых

Следственной группе предстояло установить, чьи действия способствовали аварии: работников поезда или сотрудников железной дороги. Выяснилось, что свой вклад в катастрофу внесли и те, и другие.

Поезд не соблюдал расписания, он часто отставал и потом, чтобы войти в график, ехал с превышением скорости. Два локомотива были разнотипными, это сильно ухудшало управляемость. У одного из вагонов (по нелепому случаю, это был вагон министра путей сообщения Константина Посьета, сопровождавшего императора) лопнула рессора, он был перекошен. Поезд формировали с целью добиться наибольшего комфорта для его пассажиров, и сделали это технически неправильно: самые тяжелые вагоны, не имевшие тормозов, оказались в центре. Кроме того, незадолго до аварии сразу у нескольких вагонов отказала система автоматического торможения, а кондукторов забыли предупредить, что им следует воспользоваться ручным тормозом по свистку паровоза. Получалось, что тяжелый, плохо управляемый состав двигался с повышенной скоростью практически без тормозов.

Руководство железной дороги также не отличалось правильными действиями. На путях были уложены гнилые шпалы, принятые инспекторами за взятку. Надзора за насыпью не велось - в результате от дождей она стала гораздо круче, чем полагалось по нормативам.

Через год Курско-Харьковско-Азовскую железную дорогу должно было выкупить государство. Ее стоимость определялась по средней чистой прибыли, поэтому частные владельцы всячески урезали расходы на эксплуатацию - сокращали любые ремонтные работы, уменьшали штаты и снижали зарплаты техническому персоналу.

Выводы следственной группы были следующими: поезд ехал слишком быстро; пути находились в ненадлежащем состоянии; из-за скорости и гнилых шпал у одного из паровозов началось вихляние, из-за чего развалился и сошел с рельсов сначала вагон министра путей сообщения, а затем и другие вагоны.

Помощь святой иконы

До наказания виновных дело так и не дошло - министр путей сообщения Константин Посьет был отправлен на пенсию и тут же назначен членом Государственного совета. Ушли в отставку главный инспектор железных дорог барон Канут Шернваль и управляющий Курско-Харьковско-Азовской железной дорогой инженер Владимир Кованько - но суда над лицами, допустившими катастрофу, не было.

В 1891 году на месте крушения по проекту архитектора Роберта Марфельда были воздвигнуты храм Христа Спасителя и часовня Нерукотворного Спаса (часовню поставили там, где опрокинулся вагон-столовая; по преданию, государь имел при себе икону Спас Нерукотворный, которая помогла ему и его семье спастись). Оба сооружения передали в ведение министерства путей сообщения. Рядом с ними на средства министерства и частные пожертвования выстроили больницу, дом престарелых для железнодорожников и бесплатную библиотеку имени императора Александра III. До своей смерти государь ежегодно приезжал сюда во время пасхальных торжеств. Оборудованная здесь железнодорожная платформа, а потом и выросшее рядом село получили название Спасов Скит.

После прихода к власти большевиков храм закрыли, в нем устроили склад, позже - детский приют. Село сменило название на Первомайское. Во время войны храм сгорел, его остатки были превращены в огневую позицию и разрушены. Жителям села удалось спрятать некоторые уцелевшие мозаичные картины, сейчас их можно увидеть в местном музее.

Реставрационные работы в часовне проходили в 2002-2003 годах. Была воссоздана железнодорожная платформа в стиле конца XIX века, и станции вернули прежнее название Спасов Скит. Сегодня это крупный туристический центр Харьковской области, напоминающий об одной из страниц нашего прошлого.

Крушение императорского поезда117 лет назад на железной дороге России случилось событие, которое имело значительные исторические последствия. 17 октября (по старому стилю) 1888 года произошло крушение поезда, в котором ехала семья императора Александра III.

Был типичный осенний день. За окном - дождь, пронизывающий ветер. Но в вагоне-столовой было уютно. Поезд, стуча колесами, катил в столицу. Царская семья (помимо императора - его супруга, двадцатилетний наследник Николай, великие князья и великие княжны), а также часть свиты спокойно завтракали. Как вдруг вагон резко закачало, бросило куда-то в сторону, развернуло, стена отвалилась, и на головы застывших в ужасе сановных людей стала опускаться крыша. Но тут не растерялся император и, встав, подхватил руками падающую крышу. Человек он был крепкого телосложения, сильный, и ему удалось на спине удерживать крышу, пока из столовой не выбрались все недозавтракавшие люди.

Впрочем, нельзя исключить, что такая трактовка чудесного спасения императорской семьи, - легенда. Расследовавший причину этой катастрофы знаменитый российский юрист, прокурорский работник (а вовсе не адвокат, как почему-то иногда утверждается) Анатолий Федорович Кони считал (книга "На жизненном пути"), что царская семья спаслась благодаря тому, что крышу удержали сдвинутые от удара стены. Это более правдоподобно. На снимках, сделанных после катастрофы, видно, что крыша так и осталась висеть, а вовсе не рухнула.
Царскую столовую выбросило с колес и развернуло.
Фото Алексея Иваницкого.

Произошло это недалеко от Харькова между станциями Тарановка и Борки в 14 часов 5 минут. Как такое могло случиться с "главным поездом" империи? Теракт? Основания для такого предположения были, ведь на отца Александра III - "царя-освободителя" Александра II было совершено несколько покушений, и в конце концов бомбистам удалось его уничтожить. И вот семь лет после гибели отца - покушение? По некоторым свидетельствам, после крушения поезда в столовой раздались голоса: "Какой ужас! Покушение! Взрыв!", на что император в сердцах прореагировал резко и неожиданно: "Красть надо меньше!". А причем тут традиционное российское занятие?

Расследование однозначно показало: крушение произошло не из-за теракта, а по технической причине. Тяжелый царский поезд вели два паровоза. Скорость была - "царская". И второй паровоз, а за ним еще четыре вагона сошли с рельсов. Из-под вагона-столовой выбило все колеса… Ситуацию усугубило то, что авария случилась на высокой насыпи, над глубокой балкой. Из-под обломков царской столовой все выбрались лишь с царапинами да ссадинами (только флигель-адъютант Шереметев пострадал сильнее, но не тяжело), а вот в других вагонах 19 человек погибли и 18 - получили серьезные травмы.
Крыша столовой удержалась...
Фото Алексея Иваницкого
Император изволил лично распоряжаться организацией помощи пострадавшим. И, несмотря на пронизывающий ветер, дождь и сильную грязь, он несколько раз спускался под откос, к размещенным там убитым и раненым. А его супруга Мария Федоровна, датчанка по происхождению, разорвав белье на бинты, сама перевязывала раненых. Из Харькова прибыл санитарный поезд, туда поместили всех пострадавших. И только после этого император отправился в подошедший свитский поезд. Этот поезд пошел в обход поврежденного участка - на станцию Лозовая. Туда по высочайшему повелению прибыло сельское духовенство, которое отслужило в присутствии царя панихиду по скончавшимся жертвам и благодарственное молебствие по случаю "дивного избавления о величайшей опасности августейшего семейства".

Впрочем, нельзя говорить, что царская семья в этой железнодорожной катастрофе никого не потеряла. Потеряла. И государь сильно от этой потери переживал.

За пять лет до этой трагедии в царской семье появилась камчатская лайка. Ее подарили Александру III матросы крейсера "Африка", вернувшегося с Тихого океана. Ее так и назвали - Камчаткой. И император очень переживал, что его любимая собака погибла при крушении поезда. Судя по дневнику, он часто вспоминал о ней. "Сегодня я воздержался кого-либо приглашать, - записывает царь в один из своих тяжелых дней, - в подобных случаях страшно не достает хотя бы собаки; и я с таким отчаянием вспоминаю моего верного Камчатку; ведь это глупо, малодушие, а что же делать - оно все-таки так! Разве из людей у меня есть хоть один бескорыстный друг; нет и быть не может, а пес может, и Камчатка был такой". Четвероногому другу в императорском саду, под царскими окнами был даже поставлен памятник. Жалел ли вот так же государь о невинно погибших под Борками людях? Дневник на этот вопрос ответа не дает.

На месте крушения какое-то время стоял этот Спасо-Святогорский скит. Вспоминал ли кто-либо с такой же болью о погибшем псе? Вряд ли. Так что действительно произошло "чудесное спасение" всей царской семьи. И это послужило поводом для религиозного всплеска: на пожертвования населения построили десятки церквей и часовен в ознаменование этого события по всей России - от Крыма до Восточной Сибири.
Но были и более значимые для страны последствия этого крушения - кадровые, технические и политические. "Сходы с рельсов представляют, к сожалению, довольно частое явление на дорогах: их совершается у нас около 300 в год, - писала через два дня после крушения газета "Русские ведомости". - Причины сходов крайне многочисленны и разнообразны и могут заключаться как в несовершенствах пути, так в недостатках подвижного состава и в неправильностях при управлении поездом. Размытый дождями путь, гнилые шпалы, внезапно лопнувший рельс, неправильная постановка стрелки, несвоевременное выставление сигнала, испортившееся колесо, неравномерное заторможение вагона, - все это может привести к сходу с рельсов и подвергнуть поезд большому или меньшему вреду". Не потому ли царь произнес в разбитом вагоне свою знаменитую фразу!

Внешне императорский поезд
не отличался роскошью. После крушения царского поезда в отставку были отправлены министр путей сообщения адмирал Константин Посьет и главный инспектор железных дорог барон Шерваль. Но дело было не только в недобросовестности, в нечистоплотности каких-то конкретных железнодорожников или чиновников.
Лизоблюдство и подхалимство всегда в чести. И чтобы угодить императору, его поезду дозволялось ездить в нарушении правил безопасности. Летом того же 1888 года Александр III трижды проезжал по Юго-Западным железным дорогам. В его состав входили тяжелые вагоны, и вели поезд два товарных паровоза. При этом скорость была слишком высокой для тогдашних железных дорог с легкими рельсами, деревянными шпалами и песочным балластом. Поезд мог вышибить рельсы. Об этом в рапорте на имя министра путей сообщений написал управляющий Юго-Западными железными дорогами Сергей Юльевич Витте (смотрите в приложении отрывок из его воспоминаний).

По занимаемой должности он был обязан сопровождать царский поезд на своем участке пути. Витте потребовал снизить скорость поезда до безопасной, иначе он отказывался его сопровождать. Требования удовлетворили, поскольку эти дороги были частными, а не казенными, но министр и император высказали тогда непреклонному управляющему свое недовольство, поскольку на других железных дорогах страны скорость царского поезда никто не ограничивал.
А вот содержимое было царским,
включая автомобиль.
Тем не менее, после отставок высокопоставленных транспортников несговорчивого Сергея Витте, напротив, пригласили работать в столицу - директором департамента железнодорожных дел в Министерстве финансов. С этого началась его блистательная карьера в высшем эшелоне власти. И он многое сделал для развития не только железных дорог страны, но и всей экономики России. Так, разработанный им тарифный закон по грузовым перевозкам позволил сделать эксплуатацию железных дорог прибыльной, и это послужило толчком к дальнейшему бурному развитию транспортной сети страны, где, как известно, дороги всегда были (и до сих пор остаются!) одной из двух наиглавнейших российских проблем. Именно в те годы Россия установила мировой рекорд по масштабам строительства железных дорог. Наверно, нелишне было бы и сейчас вспомнить о принципах тарифной политики мудрого хозяйственника-финансиста Витте.

Крушение царского поезда сыграло большую роль в судьбе еще одного ныне практически забытого человека. Поскольку авария случилась недалеко от Харькова, оттуда приехал местный фотограф Алексей Михайлович Иваницкий.

Фотограф
Алексей Иваницкий. Его снимками, взятыми из Российского государственного архива кинофотодокументов, иллюстрирован этот материал. Он был профессиональный фотограф, а после этой съемки стал всероссийской знаменитостью. За серию снимков об аварии царского поезда Александр III пожаловал ему участок земли возле села Гайдары Змиевского уезда Харьковской области. Иваницкий, по сути, стал придворным фотографом при двух последних российских царях. Сниматься у него почитали за честь тогдашние отечественные знаменитости. Достаточно вспомнить хорошо известную фотографию Веры Комиссаржевской. К нему на съемку приезжал Федор Шаляпин.
При советской власти большевики его, естественно, шлепнули - 9 декабря 1920 года, в Крыму. Просто так - за дворянское происхождение. Он действительно происходил из дворян. А его жена приходилось внучкой атаману Задунайской Сечи генерал-майору Осипу Гладкому. Впрочем, вероятно, всё же не это было главным, просто ему припомнили, что он был близок к императорскому двору. Хотя он мог бы снимать и руководителей новой власти. Не довелось. И, к сожалению, до сих пор внук фотографа, историки не могут найти бесценный архив Иваницкого, арестованного чекистами. А это - несколько коробок со стеклянными негативами. Удивительно, но Иваницким, теперь уже совсем в другом государстве, вернули права на недвижимость в начале девяностых годов. Но там располагалась биостанция Харьковского национального университета. И были мучительные имущественные споры, и безуспешные попытки небогатого наследника, бывшего советского офицера восстановить полуразрушенное родовое гнездо. И внук вынужден был продать университету полученное наследство…

После аварии у станции Борки сделали серьезнейшие технические выводы, что соблюдать правила движения надо всем и что нужен новый, более мощный и скоростной паровоз. В 1890 году Министерство путей сообщения дало поручение Николаевской (ныне - Октябрьская) железной дороге, наиболее развитой тогда в техническом отношении, создать и изготовить на принадлежавшем ей Александровском заводе пассажирский паровоз, который мог бы водить поезда весом до 400 тонн со скоростью до 80 километров в час. Чтобы выполнить такие требования, надо было построить паровоз с тремя спаренными осями. Вообще-то такого типа паровозы в России к тому времени уже имелись. Их еще в 1878 году впервые в мире, опередив другие страны на 14 лет, начали строить на Коломенском заводе. Но они эксплуатировались только на Уральской горнозаводской железной дороге, не имевшей тогда связи со всей сетью страны. При участии профессора Н.Л. Щукина Александровский завод в 1892 году начал выпуск новых, мощных, скоростных и надежных локомотивов. После нескольких усовершенствований этим паровозам с 1914 года разрешили водить поезда со скоростью до 108 километров в час!

Семья Александра III.
Слева стоит будущий император Николай II. Были и политические последствия крушения. Хотя императорская семья "чудесным образом" спаслась, сам Александр III в результате травмы получил заболевание почек и умер чуть ли не в годовщину крушения поезда - 20 октября 1894 года сравнительно молодым (49 лет), не успев подготовить к тяжелому бремени - самодержавному управлению страной наследника, будущего последнего российского императора Николая II.
В принципе Александр III был не самым лучшим для России царем. И не самым умным, и весьма жестким. После почти либерального государя-папаши он, вероятно, напуганный "излишней свободой" и террористическими актами, многое из начатых преобразований в обществе остановил, даже кое-что повернул вспять, закрутил гайки, укреплял "вертикаль" своей самодержавной власти путем усиления контроля над обществом бюрократического аппарата, в частности ограничил полномочия земства, упразднил в небольших городах выборные думы, подчинил университеты назначаемым попечителям, удвоил плату за обучение в высших и средних учебных заведениях, прекратил прием на высшие женские курсы, установил налоги на наследство и процентные бумаги, повысил обложение промыслов, занимался обрусением Прибалтийского края, запретил евреям селиться вне городов и в то же время выселил евреев-ремесленников из Москвы и Московской губернии… Поэтому именно он подготовил почву для недовольств в стране, выплеснувшихся при Николае II в бунты и революции. Тем не менее, он что-то сделал и полезного для экономики, в том числе для железнодорожного строительства. Надо также поставить ему в заслугу, что за четырнадцать лет его правления, Россия не воевала. И проживи властный, волевой папаша еще хотя бы с десяток лет, глядишь слабохарактерный, непоследовательный, неуверенный в себе сыночек набрался бы ума-разума и не допустил бы столь страшной судьбы для себя, для своей семьи, для нашей страны. Соблюдайте правила безопасности движения на железных дорогах! Независимо от чинов и званий…

Из воспоминаний бывшего царского премьер-министра Сергея Юльевича Витте
(в 1888 году он был управляющим Юго-Западных железных дорог, частной компании):

Расписание императорских поездов составлялось обыкновенно министерством путей сообщения без всякого спроса и участия управляющих дорогами. Я своевременно получил расписание, по которому поезд из Ровно до Фастова должен был идти такое-то количество часов, причем в такое количество часов это расстояние мог пройти только поезд легкий, пассажирский; между тем в Ровно вдруг явился громаднейший императорский поезд, составленный из массы тяжелейших вагонов… Так как такой поезд, и притом с такой скоростью, какая была назначена, не только не мог везти один пассажирский, но даже и два пассажирских паровоза, то нужно было… везти его двумя товарными паровозами… Между тем как скорость была назначена такая, с какой идут пассажирские поезда. Поэтому для меня совершенно было ясно, что каждый момент может случиться несчастье, потому что если товарные паровозы идут с такой скоростью, то они совершенно расшатывают путь, и если в каком-нибудь месте путь не вполне, не безусловно крепок… то паровозы эти могут вывернуть рельсы, вследствие чего поезд может потерпеть крушение….

Я представил расчеты, из которых было ясно, что при наших русских путях - со сравнительно легкими рельсами, при наших деревянных шпалах (за границей - металлические шпалы), при нашем балласте (у нас балласт песочный, тогда как за границей почти везде балласт из щебенки) - путь, естественно, является неустойчивым… Я писал в рапорте, что принимать на себя ответственность за движение императорского поезда при таких условиях я более не намерен… На это я получил следующий ответ телеграммой: ввиду моего такого категорического заявления министр путей сообщения приказал переделать расписание и увеличить время хода поезда на три часа…

Когда я входил на станцию, то заметил, что все на меня косятся… Подходит ко мне генерал-адъютант Черевин и говорит: государь император приказал передать вам, что он очень недоволен ездой по Юго-Западным железным дорогам. …Вышел сам император, который слышал, как мне Черевин это передает. Тогда я старался объяснить Черевину то, что уже объяснял министру путей сообщения. В это время государь обращается ко мне и говорит:

Да что вы говорите. Я на других дорогу езжу, и никто мне не уменьшает скорость, а на вашей дороге нельзя ехать просто потому, что ваша дорога жидовская.
(Это намек на то, что председателем правления был еврей Блиох.)

Конечно, на эти слова я императору ничего не ответил, смолчал. Затем сейчас же по этому предмету вступил со мною в разговор министр путей сообщения, который проводил ту же самую мысль, как император Александр III. Конечно, он не говорил, что дорога жидовская, а просто заявил, что эта дорога находится не в порядке, вследствие чего ехать скоро нельзя. И в доказательство правильности своего мнения сказал:

А на других дорогах ездим же мы с такой скоростью, и никто никогда не осмелился требовать, чтобы государя везли с меньшей скоростью.

Тогда я не выдержал и сказал министру путей сообщения:

Знаете, ваше высокопревосходительство, пускай делают другие как хотят, а я государю голову ломать не хочу, потому что кончится это тем, что вы таким образом государю голову сломаете.

Император Александр III слышал это мое замечание, конечно, был очень недоволен моей дерзостью, но ничего не сказал… На обратном пути, когда государь опять проехал по нашей дороге, то поезду уже дали ту скорость и прибавили то количество часов, которые я требовал. Я опять поместился в вагоне министра путей сообщения, причем заметил, что с того времени, как я последний раз видел этот вагон, он значительно наклонился на левую сторону… Оказалось, что произошло это потому, что у министра путей сообщения адмирала Посьета была страсть к различным, можно сказать, железнодорожным игрушкам: так, например, к печам различного отопления и к различным инструментам для измерения скоростей; всё это ставилось и прикреплялось на левую сторону вагона…

Схема крушения.

Прошло два месяца. Тогда я жил в Липках против дома генерал-губернатора…. Вдруг однажды ночью стучит ко мне в дверь камердинер… Говорят: есть срочная телеграмма…

Приехал я на месте крушения поезда… Оказалось, что императорский поезд ехал из Ялты в Москву, причем дали такую большую скорость, которую требовали и на Юго-Западных железных дорогах. Ни у кого из управляющих дорогами не доставало твердости сказать, что это невозможно. Ехали также с двумя паровозами, причем в вагоне министра путей сообщения, хотя и несколько облегченном снятием некоторых аппаратов с левой стороны, никакого серьезного ремонта во время стоянки в Севастополе сделано не было; кроме того, его поставили во главе поезда, первым от паровоза. Таким образом, поезд шел с несоответствующей скоростью, двумя товарными паровозами да еще с не вполне исправным вагоном министра путей сообщения. Произошло то, что я и предсказал: поезд вследствие качания товарного паровоза, выбил рельс. Товарные паровозы конструируются без расчета на большую скорость, и поэтому, когда товарный паровоз идет с не соответствующей ему скоростью, он качается.

…Я дал заключение, что виновато исключительно центральное управление - министерство путей сообщения, а также виноват инспектор императорских поездов. Результат этой катастрофы был следующий: через некоторое время министр путей сообщения Посьет должен был выйти в отставку. Барон Шерваль [инспектор] также должен был выйти в отставку и поселиться в Финляндии. По происхождению барон Шерваль был финн… Государь с этими лицами расстался без всякой злобивости… Но император Александр III не без основания считал главным виновником катастрофы инженера Салова, который в это время был начальником управления железных дорог… По этой причине Салов в течение всего царствования императора Александра III не мог получить никакого назначения…

Использованы фотографии Российского государственного архива кинофотодокументов, а также материалы сайтов:
"Родословная рода Иваницких" (geneo.narod.ru/geneo/geneoRod_ivan.php) и "Желдорпресс-Информ" (zdp.ru).

История императорских поездов России

В день открытия Царскосельской железной дороги в октябре 1837 г Николай I лично проехал в первом железнодорожном составе, состоявшем из паровоза с тендером и 8 вагонов. Существуют разные мнения, как проехал в нем государь с императрицей и наследником. Одни пишут, что в собственной карете, установленной на открытой платформе, но это маловероятно; другие, что в отдельном восьмиместном купе вагона 1-го класса. В более поздних периодических изданиях имеются утверждения, что Николай I всегда ездил в таких купе и в рядовых поездах, следовавших по расписанию. Возможно, так и было в первый период после открытия дороги, но документально установлено, что позже император с семьей и свитой ездил только в «экстренных поездах» (императорских вагонов и поездов тогда еще не было). Великие же князья и их дети совершали поездки в «обыкновенных поездах», но с соблюдением специальных мер предосторожности.

В конце царствования Николая I, в 1851 году завершилось строительство железной дороги от Санкт-Петербурга до Москвы.

Поскольку строящейся железной дороге царь уделял много внимания, то он и стал первым ее пассажиром, проехав от Москвы до Бологого. Для этого путешествия подготовили специальный железнодорожный состав. Вел состав обычный пассажирский паровоз типа 2-2-0 серии В, построенный на Александровском заводе в Петербурге.

Поезд состоял из паровоза, вагона-салона, вагона-кухни, вагона-опочивальни, вагона-столовой, служебного вагона и свитских вагонов (давших престижную аббревиатуру СВ). Вагоны соединялись крытыми переходами. Часть этих вагонов была построена в 1850-1851 годах на Петербургском Александровском заводе. Длина поезда, включая паровоз с тендером, составила около 80 м.

Следует отметить, что обкатка роскошного поезда началась несколько раньше - ранним утром 18 августа 1851 года Николай I отправился на нем из Петербурга в Москву на празднование 25-летия своего коронования.

Длина «Собственного» императорского вагона составляла 25,25 м, он устанавливался на двух четырехосных тележках, что было ново и необычно даже для начала XX века (ведь тогда в железнодорожную практику только начали входить пассажирские вагоны двадцатиметровой длины). По концам вагона имелись емкие входные площадки с ограждением.

Вагон был окрашен снаружи в голубой цвет. Над десятью окнами с большими простенками, расположенными по длине кузова с каждой стороны, помещались золоченые двуглавые орлы.

Потолок царского вагона был обтянут белым атласом, стены обиты стеганым штофом малинового цвета. Этот же материал применялся для обтяжки мебели, для чего пригласили французских декораторов из Лиона.

На столах стояли бронзовые часы, интерьер украшали также вазы севрского фарфора и бронзовые канделябры. Двери мозаичной работы открывались и закрывались совершенно бесшумно, а свежий воздух доставлялся по бронзовым вентиляционным трубам, украшенным наверху флюгерами в виде орлов. Трубы отопления замаскировали бронзовыми решетками, успешно служившими также эффектными деталями декора.

В составе Императорского поезда был вагон императрицы Александры Федоровны, который представлял собой «три изящно убранные комнаты, с камином, с кухнею, погребом и ледником».

Впоследствии в состав этого поезда добавили еще несколько вагонов различного функционального назначения. В процессе эксплуатации некоторые вагоны модернизировались и перестраивались с целью улучшения их внутреннего убранства и технического устройства. Первый царский железнодорожный состав использовался для путешествий по России вплоть до 1888 года.

В период царствования Александра II железнодорожный транспорт все активнее входит в жизнь страны, открываются новые линии Петербург – Варшава (1862 г.), Москва – Рязань (1864 г.), Риго-Орловская (1866-1868 гг.), Москва – Курск (1868 г.) и ряд других. Стали расширяться и царские путешествия по железным дорогам, возросла их продолжительность, что требовало повышения комфорта. Кроме того, сыграло роль и подражание западным монархам, имевшим свои поезда.

4 апреля 1866 года на Александра II было совершено первое покушение, и это, возможно, послужило толчком для ужесточения режима императорских поездок. Тогда же Александровский завод для передвижения по российским железным дорогам с колеей 1524 мм построил пятнадцативагонный императорский поезд. В его состав вошли багажный вагон-электростанция, мастерская, вагоны министра путей сообщения, великокняжеский, их императорского величества, наследника цесаревича, вагон для прислуги, кухня, буфет и столовая, кроме того, в хвосте поезда прицеплялись 5 вагонов для свиты.

Поскольку в 1870-х годах у императрицы Марии Александровны диагностировали серьезное легочное заболевание, то в 1872 году во Франции разместили заказ на строительство нового железнодорожного состава для заграничных поездок императрицы. Францию выбрали потому, что строительство состава там обходилось дешевле, чем в других странах. Курировала выполнение заказа Инспекция императорских поездов.

Железнодорожный состав императрицы формировался постепенно. В 1872 году во Франции закупили первые семь вагонов, они обошлись казне в 121788 руб. Возможность их приспособления к российской колее Главным обществом Российских железных дорог обошлась еще в 17787 руб. Закупленный отдельно от этой партии товарный вагон был оборудован ледником и приспособлен под перевозку провизии (1839 руб.). Несколько позже на заводе «Мильтона Pay и К 0 » приобретены еще четыре новых вагона (51620 руб.). В результате царский поезд укомплектовали 10 вагонами. Этот железнодорожный состав стал предназначаться только для заграничных путешествий, поскольку его построили под более узкую железнодорожную колею европейского стандарта.

При разработке проекта поезда большое внимание уделялось степени комфортности состава и его отделке. С учетом заболевания императрицы одним из главных требований было обеспечение комфортной температуры и вентиляции состава. Контролировал качество этих работ лейб-медик императрицы профессор С.П. Боткин. Так, при температуре от +8° до -20° градусов в составе должна поддерживаться постоянная температура от 13 до 15°C, как «у пола, так и у потолка». Также предусматривалась возможность изменения температуры в купе независимо от температуры в коридоре. Для этого в купе установили сигнальную кнопку. В вагоне императрицы и в большом салоне установили «увлажняющие аппараты» для поддержания определенного уровня влажности (зимой 48–58%). В четырех вагонах состава смонтировали вентиляторы-кондиционеры для охлаждения летом поступающего в вагоны воздуха. При закрытых дверях и окнах температура в вагонах должна была быть ниже наружного воздуха на 5°C.

Предметы убранства для этих вагонов также заказывались во Франции. В контракте с французскими заводами «Мильтона Pay и К 0 » оговаривалось, что «вагоны эти должны быть снабжены всею необходимой мебелью и другими принадлежностями… кроме полотняных и умывальных приборов, настольных подсвечников и канделябров, пепельниц и спичечниц».

Интерьер был действительно царский: так, в вагоне императрицы установили умывальник, выполненный из серебра. Несмотря на то, что в это время ватерклозеты (туалеты) в вагонах уже предусматривались, по традиции в перечне заказанных предметов упоминается и о «белых с позолотою ночных фарфоровых сосудах».

Впервые императрица путешествовала за границу в новом составе в декабре 1873 года. В ходе этой поездки выявились некоторые недостатки в оборудовании нескольких вагонов. После всех переделок и доработок стоимость монаршего поезда для заграничных путешествий составила 320905 руб.

К 1880-м годам сеть железных дорог России существенно расширилась. К этому времени императорская семья располагала вагонным парком, который начал формироваться еще при Николае I.

В одном из железнодорожных составов, состоявшем из 10 вагонов, 18 октября 1888 года царская семья едва не погибла в результате железнодорожной катастрофы, произошедшей близ местечка Борки под Харьковом.

После крушения царского поезда в Борках экспертная комиссия выявила серьезные технические недочеты в конструкции поезда и значительные нарушения основных правил его эксплуатации. На основании выводов этой комиссии принято решение о строительстве нового поезда для царской семьи.

Уже 28 октября 1888 года высочайшим решением учреждается комиссия для решения вопросов, связанных с формированием концепции будущего царского поезда. Главным для комиссии стало определение типа новых императорских вагонов, их сравнительный анализ с имеющимися аналогами, эксплуатировавшимися главами европейских государств.

Таким образом, в октябре 1888 года первоначально речь шла о строительстве двух составов: для внутренних и для заграничных поездок царской семьи.

Составы задумывались как дворцы на колесах. В них, наряду с роскошью и удобствами для путешествующих, должны обеспечиваться плавный ход и должный уровень безопасности. Для определения количества людей, сопровождающих императора в его заграничных поездках, охрана составила список пассажиров, обычно сопутствующих царю в его путешествиях. В результате было принято решение, что в состав царского поезда войдут 11–12 вагонов, общим весом около 400 тонн.

Для постройки Императорских поездов был образован особый Высочайше учрежденный Строительный Комитет, при непосредственном наблюдении за ходом работ Инспекции Императорских поездов.

В ноябре 1889 года было принято принципиальное решение о размещении престижного заказа на Александровском механическом заводе Николаевской железной дороги. На Александровском заводе постройка семивагонного состава поезда была окончена к февралю 1896 года. Однако при первых же поездках выяснилось, что семи вагонов недостаточно. В результате два вагона были построены уже в мастерских С.-Петербурго–Варшавской железной дороги, а третий был восстановлен после вышеупомянутого крушения.

Уже в ходе строительства поезда для заграничных поездок императора принято решение использовать его и для внутренних поездок царской семьи. Для этого разработали процедуру смены скатов заграничной колеи в 1435 мм на русскую колею в 1524 мм.

Первоначально смена скатов занимала на каждом вагоне до 3 часов. То есть на то, чтобы «переобуть» весь состав, уходило до трех суток. В экстремальных случаях железнодорожные рабочие укладывались в 18 часов. Для ускорения процесса на пограничной станции Вержболово в 1903 году установили специальный вагоноподъемник. Он обошелся казне в 206 тыс. руб.

Вагоны в составе предполагалось распределить следующим образом:

В первом вагоне – электростанция с обслуживающим ее персоналом.

Второй вагон – багажный.

Третий вагон с купе первого и второго класса предназначался для обслуги.

В четвертом вагоне в семи купе располагались первые лица царской свиты. Пятый вагон на 6 купе занимали министр Императорского двора, командующий главной императорской квартирой, начальник охраны, гофмаршал, лейб-медик, одно купе запасное.

Шестой вагон , также на 6 купе, – дамский. Два купе великокняжеских. Два одноместных купе предназначались для фрейлин. В двухместном купе ехали камеристки императрицы. Шестое купе предназначалось для прислуги фрейлин. Уровень комфорта в этом вагоне предусматривал особую туалетную комнату в каждом из великокняжеских купе и еще один общий туалет для фрейлин и их служанок.

Седьмой вагон назывался великокняжеским. Он был рассчитан на 5 купе. Первое из них предназначалось для наследника-цесаревича Николая Александровича, будущего императора Николая II. Второе двухместное купе предназначалось для малолетнего великого князя Михаила Александровича и его гувернера. В третьем купе находился второй сын царя – великий князь Георгий Александрович. В вагоне имелись два туалета.

Два следующих вагона именовались императорскими.

Восьмой вагон – спальный. Опочивальня императора была обита сафьяном. Каждая спальня имела три окна. В спальне императора имелись стол, диван, небольшой туалетный столик, двойные светильники на стенах и умывальник. При каждой спальне оборудованы отдельные туалетные комнаты. Интерьеры помещений императора и императрицы различались по стилистике оформления. В этом же вагоне была устроена гардеробная, и находились два купе для камердинера императора и для камер-фрау императрицы. Для отопления вагона в нем был размещен паровой котел.

В девятом вагоне располагались императорский салон и рабочий кабинет царя.

В десятом вагоне находилась императорская столовая, он разделялся на три отделения: столовую, закусочную и буфет. Этими четырьмя из 10 вагонов поезда (опочивальней, салоном-столовой, детской и великокняжеским), отличающимися особенной роскошью отделки, пользовались только члены царской семьи.

Два замыкающих состав вагона – хозяйственные.

В одиннадцатом вагоне располагалась кухня, также состоявшая из трех отделений: кухни, буфета и отделения для провизии. В двенадцатом вагоне второго класса располагались купе для 4 поваров и 4 официантов, а также 14 спальных мест для прислуги и 6 мест для казаков охраны. Всего вагон был рассчитан на 32 спальных места при одном общем туалете.

Позже был добавлен еще один вагон, используемый как церковь.

Средний вес вагона составлял около 40 тонн, то есть с давлением тележки на рельсы в 20 тонн, но были вагоны, например, Опочивальня, у которых давление тележки доходило до 23,3 тонн.

Длина вагонов между наружными кромками буферных брусьев 18 м, вагонов Опочивальня и Детский – 19,6 м, высота вагона внутри 2,9 м, ширина 2,94 м. Кузова – деревянные: как обрешетка, так и рама со швеллерами.

Тележки использовались с металлической рамой; двухосные, снабженные тройной системой рессор: эллиптических экипажного типа, буксовых листовых и буксовых специальных. Скаты усиленные.

Вагоны соединялись между собой стяжками Уленгута, а для удобства прохода из одного вагона в другой имелись межвагонные переходы с кожаными мехами – гармониками.

Первоначально, чтобы сэкономить место, предполагалось освещать состав только свечами и обойтись без электрического освещения. Затем рассматривался вариант газового освещения, но после некоторых колебаний в поезде устроили электрическое освещение. В каждом из купе оборудовали по 1–2 светильника в стиле модерн.

Установленные лампы накаливания на 8, 16 и 25 свечей каждая при напряжении 50 вольт работали от динамо-машины и аккумуляторов; на случай порчи машины в вагоне-кухне была аккумуляторная батарея, обеспечивавшая освещение всего поезда в течение 3 часов. Всего в поезде насчитывалось 200 штук электрических ламп. В дневное время кроме окон свет в вагоны попадал через потолочные окна-фонари.

Для связи между всеми вагонами смонтировали телефонную сеть. Все вагоны были оборудованы телефонами фирмы Сименса и Гальске собственной системы с приемной раковиной на общей коробке телефона, привернутой к стене. Позже их заменили телефонами Эриксона с говорной и слуховой раковинами на одном переносном штативе.

Вагон-электростанция ставился во главе состава, это позволяло брать воду для котла электрической станции прямо из тендера заднего паровоза.

Отопление поезда – паровое, местное, небольшими котлами, установленными в 7 вагонах; вагон без собственного котла топился от котла соседнего вагона.

Тормоза – Вестингауза, Гарди и ручные; нажатие колодок двухстороннее, причем тормозилась каждая ось.

Для подачи сигнала на паровозе имелась электрическая сигнализация, которой при следовании поезда на автоматических тормозах пользовались для регулирования скорости хода поезда, а при употреблении ручных тормозов назначение её – то же, что и сигнальной веревки – немедленная остановка поезда.

Все вагоны поезда имели одинаковый наружный вид. Окраска вагонов – темно-синяя с тонкой золотой отводкой по штапикам, закрывающим швы филеночного железа. Последний слой лака слегка зашлифовывался для смягчения слишком сильного глянца.

Крыша для защиты от нагревания была выкрашена в светло-серый цвет. Тележки – черного цвета с золотой отводкой по контурным линиям. Колеса выкрашивались по правилам Общего Соглашения.

Надписей на вагонах не было, однако каждый вагон имел свою литеру, обозначавших назначение вагона, напр., Сл. – Служебный, Д. – Детский и т. д.

Их Императорские Величества занимали вагон – Опочивальню; в нем было два кабинета, между ними ванная, а по бокам - отделения для камердинера Его Величества и камер-фрау Её Величества.

Отделка вагона отличалась простотой и строгостью стиля всех деталей.

Опочивальня Императора

Стены кабинета Его Величества были отделаны кожей темно-оливкового цвета в стяжку, а потолок – досками красного полированного дерева. Пол поверх войлока в 3 слоя был покрыт однотонным бархатным ковром оливкового цвета с узором в клетку. Большой диван со съемным тюфяком, служащий ночью постелью, отделяется от двери стеклянной ширмой с занавеской; меблировка состояла из письменного стола, 3 кресел, шкафа и этажерки для бумаг; дверь рядом со столом вела в уборную, где был поставлен умывальник; отделка уборной - китайской циновкой. Бронза – золоченая.

Кабинет освещался 5 электрическими лампочками по 10 свечей. Вентиляция осуществлялась 2 вентиляторами системы Коршунова. Для остановки поезда у изголовья дивана имелась ручка от стоп-кранов автоматических тормозов. Рядом с уборной – помещение камердинера, там же размещались необходимые вещи.

Помещение ванной было отделано водоотталкивающей циновкой. Сама ванна изготовлена в Париже из биметалла, внешняя сторона её изготавливалась из листов меди, а другая, обращенная внутрь ванны – из серебра. Над ванной был установлен душ.

Апартамент Её Величества был устроен почти также, как и кабинет Его Величества, с той лишь разницей, что вместо кожи для отделки стен и мебели применен английский кретон бледно-зеленого цвета.

Опочивальня Императрицы

Сзади Опочивальни был вагон Салон-столовая.

На стенах – кенкеты, часы, барометр и порт-букеты; кроме того над зеркалом, между дверями в столовую, поставлены манометр и вакуметр от тормозных цилиндров Вестингауза и Гарди.

Элементы декора вагона-столовой

Дерево для отделки применено красное с вставками из американского ореха. Двери, столы, оконные карнизы инкрустированы.

Столовая отделана в стиле английского ренессанса; характер её довольно строгий и очень простой: стены обиты тисненой французской кожей, валиками, коричневого цвета, панель – шагреневой кожей, валиками; мебель обита гладко также шагреневой кожей; обеденный стол по желанию разбирался на 3 отдельных ломберных стола, со стороны салона имелся буфетный шкаф с откидной доской для сервировки закуски.

Освещался салон и столовая – каждый 16-ю десятисвечными лампами

Перед Опочивальней ставился Детский вагон.

Основными отделениями вагона являлись помещения Их Императорских Высочеств великих княжон Ольги и Татьяны Николаевны.

В обоих этих купе обивка стен гладкая, английским кретоном – цветами по белому полю; дерево - буковое.

В том же вагоне размещались 2 фрейлины; отделения их были устроены по общему типу помещений лиц свиты.

В Великокняжеском было 3 великокняжеских отделения, одно камердинерское купе и купе для камер-фрау.

1-е Великокняжеское отделение было отделано в стиле ампир: мебель полированного красного дерева с бронзовыми украшениями; стены и мебель обиты кожей темно-зеленого цвета в стяжку; потолок затянут зеленоватой, шелковой материей с выдержанными в стиле лавровыми венками; такие же венки повторялись и в рисунке ковра, густого красно-коричневого тона.

Вообще характер отделки был очень богатый, но спокойный и строго-выдержанный.

Убранство 2-го отделения, состоящего из 2-х разъединенных складной перегородкой частей, было выполнено в более светлых тонах; стены отделаны шелковой материей, с цветным рисунком; деревянная отделка стен была из красного бука и карельской березы; в мебели преобладал клен с инкрустациями из грушевого дерева.

По желанию при некоторых поездках, это отделение из 2-х спальных половин превращалось в салон.

3-е Великокняжеское отделение для меньшей гулкости было также отделано до верха стежкой; общий тон отделки – соединение лилового с бледно-желтоватым; для панели применена шелковая рогожка лилового цвета; для стен – материя брокарт с желтоватым тканым узором по светло-лиловому фону и, наконец, плюш для бордюров мебели; обивка стен сделана той же материей брокарт.

В деревянной отделке стен преобладал бук и клен, а для мебели взят клен также с инкрустациями грушевого дерева.

Кровать, так же как и в кабинете Её Величества в новом вагоне, была устроена в виде гамака и от двери отделялась деревянной ширмой.

У изголовья гамака размещался небольшой откидной стол и переносная электрическая лампа, которая также могла быть повешена на стену; у окна поставлен туалетный стол с зеркалом; в простенках между окон – письменный стол с опускной доской; кресло, табуретка и стул дополняли меблировку этого отделения.

Свитский вагон состоял из 4 мужских и 2 дамских отделений и купе для женской прислуги.

Устройство этих отделений сходно с устройством фрейлинского помещения в Детском вагоне и отличалось, главным образом, лишь выбором материи для обивки стен и мебели: в мужских отделениях диван, стул и панель стен обиты кожей темно-зеленого цвета, а верхняя часть стен «котлин» серовато-зеленого цвета с тканым рисунком блестящего шелка; в дамских отделка выдержана в тоне vieil or (тусклое золото), кожа заменена атласом.

Служебный вагон состоял из салонного отделения и шести купе.

Устройство этих купе сделано по образцу мужских свитских. Салон предназначался для помещения дежурных лиц из администрации поезда, а также агентов администрации дороги следования и чинов жандармского управления.

На стене помещались контрольные приборы: показатель скорости поезда, два манометра от главного воздухопровода и тормозного цилиндра тормоза Вестингауза, вакуумметры от тех же частей тормоза Гарди, часы, повторительный звонок от электрической сигнализации на паровоз и кнопка для подачи туда сигнала; барометр и термометры – внутренний и наружный – дополняли эту коллекцию.

На стене имелась карта железных дорог России. Тут же был телефон для связи с отделением Инженера вагонов в вагоне-Мастерской и с Багажным вагоном. В конце вагона был устроен небольшой чайный буфет.

Вагон-Мастерская был целиком предназначен для помещения технического персонала поезда и электрической станции для его освещения.

Отделение Инженера вагонов было снабжено двумя диванами, раздвижным столом, телефоном и всеми контрольными приборами, что и в салоне Служебного вагона с добавлением вольтметра, а также двумя шкафами и полками для хранения поездных журналов.

Для отдыха сменившихся с дежурства лиц технической и внутренней бригады поезда были устроены три больших отделения на шесть спальных мест каждое и одно малое на три человека.

Лавки для спанья были расположены в три яруса: нижняя и верхняя укреплены неподвижно, средняя – опускная на шарнирах, что давало возможность свободно сидеть днем на нижней лавке.

Лавки были изготовлены из тикового полированного дерева и покрыты съемными волосяными матрацами, обтянутыми серым сукном. Верхнее платье и личный багаж мастеровых помещался в коридоре. Для питания бригады поезда имелась небольшая отдельная кухня с плитой, достаточная для приготовления пищи на 30-35 человек низших служащих, сопровождающих поезд от дороги-собственницы.

Котел электрической станции для удобства набора воды из бака тендера помещался в конце вагона, обращенном к паровозу.

Стены были окрашены светлой масляной краской по предварительно наклеенному на них полотну; пол около котла обит железом; верхние окна в световом фонаре для лучшей вентиляции помещения сделаны открывающимися.

Уголь для отопления ссыпался в ларь сбоку котла; тут же имелся небольшой верстак с тисками для необходимого в пути мелкого ремонта.

Динамо-машины устанавливались на дополнительных лежнях, расположенных поперек вагона, и были огорожены перилами.

Пол помещения обит линолеумом; стены окрашены масляной краской. На стене два шкафа для хранения запасных ламп, предохранителей и других принадлежностей электрического освещения.

Вагон - Кухня.

Почти весь вагон был отведен под кулинарную часть, но были устроены два отделения: одно – двойное, другое – в один диван, для помещения гоф-фурьера, официантов и поваров при небольших пригородных поездках, когда поезд шел в сокращенном составе без вагона 2-го класса для Дворцовой прислуги.

В центре вагона отделение с плитой, которая расположена у одной из продольных стен. У другой стены располагался пирожный шкаф. Напротив плиты был установлен длинный буковый стол для готовки, под ним лежал запас дров. Вода хранилась в баке, сделанном из луженой меди, облитой цинком, и установленном в деревянную емкость. В углу кухни установлена раковина с проведенной к ней водой.

По стенам расположены шкафы, полки и крючки для помещения посуды. Для вентиляции, помимо потолочных вентиляторов, окна светового фонаря сделаны откидными, на пружинах. Стены выкрашены под светлый дуб масляной краской; пол обит линолеумом, а около очагов еще и железом.

Плита и пирожный шкаф сделаны все из железа и чугуна с заполнением промежутков у наружной обшивки песком.

На конце вагона со стороны столовой помещается буфетное отделение для приготовления закуски и запаса очередной посуды.

По другую сторону кухни находилось, так называемое, холодное отделение; оно по всем свободным стенам уставлено ледниками в виде ящиков с крышками; здесь сохранялись все запасы дворцовой кухни. Дверь в отделение с плитой снабжена автоматическим замком.

За неимением в поезде другого более подходящего места пришлось поместить в этом отделении батарею аккумуляторов электрического освещения.

Вагоны Багаж и 2-й класс для дворцовой прислуги отделаны также, как и жилые помещения в вагоне Кухня – по типу пассажирских вагонов 2 класса: верх стен покрыт клеенкой, а низ и сидения обиты серым сукном.

В багажном вагоне стоял аппарат Графтио для записи хода и простоя поезда.

По стенам коридора установлены гидропульт, носилки и факелы на случай каких-либо происшествий в пути.

В вагоне II класса, кроме отделений для Дворцовой прислуги, имелось служебное помещение для фельдшера и десятника поезда, непосредственно наблюдающего за железнодорожной прислугой поезда. Одна стена этого отделения занята большим шкафом, в котором хранится запас постельного белья на весь поезд; под диваном – ящик с полным запасом наиболее употребительных и нужных в пути медикаментов.

Николай II вплоть до 1905 года пользовался поездами, построенными по приказу его отца – Александра III. Но поскольку Николай II достаточно часто ездил по стране, то постепенно на каждой железной дороге начал формироваться свой царский железнодорожный состав. К 1903 году парк императорских поездов состоял уже из пяти составов. Первый – это Императорский поезд Николаевской железной дороги для путешествий вдовствующей императрицы Марии Федоровны с вагонами на четырехосных тележках. Состав включал 10 вагонов. Второй – «Собственный Его Императорского Величества» для дальних путешествий по России, сданный в эксплуатацию в 1897 году, на четырехосных тележках. Третий – Императорский поезд «для заграничной колеи», вошедший в строй в 1894 году, состоял из 11 вагонов на четырехосных тележках. Четвертый – «пригородный Императорский поезд» с трехосными вагонами для путешествий в окрестностях Санкт-Петербурга, включавший 13 вагонов. Пятый – Императорский поезд Курской железной дороги «для путешествий иностранной и местной знати» из 16 трехосных вагонов.

На увеличение парка императорских поездов существенное влияние оказали внутриполитические события. Необходимо было усилить меры по обеспечению безопасности императора в условиях назревавшего революционного взрыва. Поэтому в начале 1900-х годов началось строительство второго «экземпляра» российского Императорского поезда. Строительство этого состава завершилось к 1905 году.

Именно железнодорожные составы-близнецы обеспечивали «прикрытие» царя, постоянно меняясь местами на трассе проезда. Подобная практика в охране царя сложилась еще в конце 1870-х годов при Александре II. В поезд-дублер назначался специальный персонал из числа комнатной челяди с задачей постоянно мелькать в окнах вагонов, придавая им жилой вид. Внутреннее убранство поезда-дублера было несколько скромнее, однако внешне они выглядели практически одинаково.

Вагоны императорских поездов старались держать на каждом из железнодорожных маршрутов царя. Поэтому Императорский состав мог быть быстро укомплектован необходимым числом вагонов.

Особенно часто Императорский состав использовался царем в годы Первой мировой войны. Для маневренности и секретности передвижений царский поезд комплектовался неполным составом. Императорский поезд был невелик. Он состоял в центре из вагона Его Величества, где находились спальня и кабинет Государя; рядом, с одной стороны – свитский, а с другой – вагон-столовая. Далее шли кухня с буфетом, вагон с военно-походной канцелярией и последний вагон, где помещались железнодорожные инженеры и начальник той дороги, по которой следовал поезд. Приезжая на фронт в Ставку, Государь оставался жить в своем поезде. Когда летом 1915 года Николай II принял на себя обязанности Верховного главнокомандующего и большую часть времени стал проводить в Могилеве, где находилась его Ставка, то туда часто приезжала императрица с дочерьми.

Фактически в 1915–1917 годах императорский поезд стал одной из постоянных резиденций последнего русского императора. В состав этого поезда входил и вагон-салон, в котором 2 марта 1917 года Николай II подписал свое отречение.

После отречения Николая II в марте 1917 года его поезда в течение полугода использовались министрами Временного правительства. После прихода к власти большевиков из императорских вагонов сформировали знаменитый поезд председателя Реввоенсовета Л.Д.Троцкого. Он пользовался удобствами Императорского поезда, в том числе гаражом-вагоном, построенным в 1915 году для состава Николая II.

Судьба всех роскошных царских вагонов оказалась печальной. Большая их часть была утрачена в огне Гражданской войны. Уцелевшие вагоны погибли в 1941 году, и сегодня на территории России не сохранилось ни одного из подлинных императорских поездов.

По материалам изданий: Зимин И. Взрослый мир императорских резиденций. Вторая четверть XIX – начало XX в.; Ж.-д. трансп. – 2000. - № 8. – С. 68-73: ил. Императорские поезда. Б.В. ЯНУШ, сотрудник ЦМЖТ МПС; Царскосельская Газета , 9 ноября 2002 года № 87 (9409) Ю. Новосельский; Бюллетень транспортной информации. – 2009. - № 1. – С.27-29. К. И. Плужников Императорский поезд; Императорский ширококолейный поезд для путешествий по России постройки 1896-1897 гг. : [альбом] / МПС; сост. П. Малевинский. - СПб. ; М. : Типо-лит. Кушнерева, 1900. - 220, 19 с. : ил., фото, планы, л. черт.

17 октября 1888 года у железнодорожной станции Борки, находящейся в нескольких километрах южнее Харькова, произошло крушение императорского поезда, в котором царь Александр III с женой и детьми возвращались после отдыха в Крыму.

Несмотря на многочисленные человеческие жертвы (погибло 20 человек) и сильные повреждения подвижного состава, в том числе царского вагона, сам император Александра III и члены его семьи не пострадали.

В момент крушения поезда Александр III с женой и детьми находился в вагоне-столовой. Вагон, большой, тяжелый и длинный, был укреплен на колесных тележках, которые при крушении оторвались, покатились назад и нагромоздились друг на друга. Тем же ударом были выбиты поперечные стенки вагона, а боковые стены треснули, и крыша стала падать. Стоявшие в дверях камер-лакеи погибли, остальных бывших в вагоне спасло только то, что крыша при падении одним концом уперлась в пирамиду из тележек. Образовалось треугольное пространство, позволившее практически уже обреченным августейшим путешественникам выбраться из вагона - пораненными, перепачканными, но живыми. Говорили, что рослый и сильный император поддерживал крышу, пока из-под нее вылезали его близкие. Когда через шесть лет еще не старый и всегда казавшийся крепким царь занемог и скончался, молва увязывала причины его недуга с физическим и моральным потрясением, пережитым во время крушения.

Основной версией было крушение поезда в результате ряда технических факторов: плохого состояния пути и повышенной скорости поезда - поездам такого объема тогда не разрешалось ехать быстрее 20 верст в час, а царский поезд по расписанию должен был делать 37 верст в час. На деле перед крушением он шел со скоростью под семьдесят. Через несколько месяцев незавершённое расследование было прекращено по высочайшему повелению.

На месте происшествия по распоряжению Александра III был организован мемориальный храмовый комплекс. 20 августа 1889 года состоялась торжественная церемония освящения Храма Христа Спасителя. На территории комплекса, который входил в состав Святогорского монастыря на правах скита, также располагались часовня, братская могила пассажиров, погибших во время крушения и мужской монастырь.

В 1894 г. на месте крушения поезда в память о спасении императорской семьи по проекту академика архитектуры Роберта Марфельда были воздвигнут новый храм Христа Спасителя и часовня Нерукотворного Спаса. До этого в Российской империи существовало только два храма с таким названием - в Москве и Санкт-Петербурге, и новый, третий храм не уступал им в величии.

Храм во имя Христа Спасителя Преславного Преображения. Спасов Скит.

Часовню воздвигли на том месте, где находился вагон-столовая, из-под обломков которого вышли невредимыми члены Царской Семьи. Состояла она из двух ярусов - наверху четырехгранная башня с золотой главой и крестом, внизу уходящее в глубь железнодорожной насыпи помещение для совершения богослужения.

Фотографии разрушенного поезда были сделаны харьковским фотографом А.М. Иваницким. Как сообщали харьковские газеты, за цикл работ «Крушение Царского поезда у станции Борки под Харьковом в 1888 году» император пожаловал фотографу Иваницкому «драгоценный золотой перстень с сапфиром, окруженным крупными бриллиантами», а также участок земли на берегу Северского Донца у села Гайдары Змиевского уезда.

Чудесное спасение императора Александра III с семьей вызвало в стране строительство множества храмов, посвященных этому событию. В память этого события в Петербурге, почти синхронно со строительством нового храма в Спасовом Ските, с 1891 г. строилась церковь Богоявления на Гутуевском острове. Новый проект храма на 1400 человек создали В. А. Косяков и Б. К. Правдзик, которые приняли за образец проект Марфельда - идея мемориального храма была преобразована для нужд приходской церкви. Таким образом, в столице появилась "модель" далекого храма-памятника.

В наши дни Богоявленский храм отреставрирован, в нём проходят регулярные богослужения.

Как Александр III с семейством оказался у смертельной черты
Елена Хорватова

Осенью 1888 года Александр III вместе со своим семейством побывал на Кавказе, планируя вернуться в Петербург в конце октября, к началу зимнего сезона. 29 октября царский поезд, в котором находился император с женой, детьми, близкими и штатом придворных, приближался к Харькову. День был холодным и пасмурным, с мокрым снегом и пронизывающим ветром, как это нередко бывает в преддверье ноября. В час дня Александр Александрович и Мария Федоровна вместе с четырьмя старшими детьми сели за обеденный стол в «столовом» вагоне. Младшая дочка, шестилетняя Ольга обедала в «детском» вагоне с няней.

Старый дворецкий принес гурьевскую кашу к общему столу и замер в ожидании. После того, как тарелки императора, императрицы и великих князей будут наполнены, можно унести блюдо в детскую, чтобы накормить младшенькую царевну и ее няню… Но завершить обед никому не удалось. Неподалеку от станции Борки поезд вдруг резко и очень сильно качнуло, потом еще раз. Пассажиры потеряли равновесие и попадали на пол. Никто не успел понять, в чем дело, когда буквально через секунду вагон разорвался на куски, словно картонная коробка. Тяжелая металлическая крыша рухнула вниз и застряла, не достав до голов лежавших на полу пассажиров лишь пару сантиметров. Спасло императорское семейство только то, что колеса и пол вагона отлетели, как будто срезанные ножом, и люди оказались прямо на железнодорожном полотне, на том самом ковре, который покрывал пол столовой. Если бы пол вагона удержался на своем месте, их просто раздавила бы рухнувшая крыша.

Император, обладавший богатырским сложением, ухитрился приподнять тяжелейшую вагонную крышу и несколько минут держал ее на своих плечах и спине, пока все его близкие и слуги не выбрались наружу и не оказались в безопасности. Золотой портсигар, бывший у Александра III в заднем кармане, сплющился в лепешку. Император всегда отличался невероятной физической силой, а экстремальная ситуация буквально удесятерила ее.

«Это был поистине подвиг Геркулеса, за который ему пришлось потом заплатить дорогой ценой, хотя в то время этого еще никто не знал», - говорила великая княгиня Ольга Александровна, спасшаяся, как и остальные дети императора, в момент этой страшной катастрофы.

«Детский» вагон, в котором находились Ольга и ее няня, был прицеплен сразу за «столовым» вагоном и пострадал от крушения не менее сильно. Когда поезд тряхнуло, в детской попадали на пол вещи, разбились стеклянные вазы, усыпав все вокруг мелкими острыми осколками… Няня успела подхватить на руки испуганную девочку и прижала ее к себе в тот момент, когда вагон разорвался на части. Очнулась Ольга на мокрой земле в стороне от искореженного поезда – силой взрыва ее выбросило из вагона, который, как и соседний «столовый», теперь представлял собой груду обломков.

Шестилетнему ребенку показалось, что вокруг царит настоящий ад. Ни няни, ни мамы, ни отца, ни старших братьев не было видно. Часть вагонов, мгновенно превратившихся в кучи искореженного металла, тормозила движение. Но задние вагоны, разогнавшиеся до большой скорости, продолжали двигаться, наскакивали на те, что уцелели, переворачивали и корежили их. Слышался лязг железа, дикие крики раненых, что-то горело, у полотна дороги лежали изуродованные трупы… Поначалу и сам император, и осматривавшие его после катастрофы медики обратили внимание лишь на внешние повреждения – ссадины, порезы, придавленную обломками ногу… Самое страшное проявилось не сразу – от удара и нечеловеческого напряжения у Александра III пострадали почки, и это очень быстро привело к тяжелейшей хронической болезни, справиться с которой не мог даже такой крепкий организм, каким обладал государь. Впрочем, выбравшись из-под обломков, Александр III меньше всего склонен был оценивать собственное состояние. Он даже позволил себе пошутить:
- Представляю, как будет разочарован Владимир, узнав, что все мы остались живы!

Наверное, в этой «черной шутке» была некоторая доля истины. Если бы император и все его сыновья, находившиеся в одном вагоне с отцом, погибли, к великому князю Владимиру Александровичу, брату государя, перешел бы вожделенный царский венец.

Императрица Мария Федоровна «по свежим следам» описала пережитую катастрофу в письме своему брату, греческому королю Георгу I:
«Невозможно представить, что это был за ужасающий момент, когда мы вдруг почувствовали рядом с собой дыхание смерти, но и в тот же момент ощутили величие и силу Господа, когда Он простер над нами свою защитную руку…
Это было такое чудесное чувство, которое я никогда не забуду, как и то чувство блаженства, которое я испытала, увидав, наконец, моего любимого Сашу и всех детей целыми и невредимыми, появляющимися из руин друг за другом.
Действительно, это было как воскрешение из мертвых. В тот момент, когда я поднималась, я никого из них не видела, и такое чувство отчаяния овладело мною, что это трудно передать. (…)
Как раз в тот самый момент, когда мы завтракали, нас было 20 человек, мы почувствовали сильный толчок и сразу за ним второй, после которого мы все оказались на полу и все вокруг нас зашаталось и стало падать и рушиться. Все падало и трещало как в Судный день. В последнюю секунду я видела еще Сашу, который находился напротив меня за узким столом и который потом рухнул вниз… В этот момент я инстинктивно закрыла глаза, чтобы в них не попали осколки стекла и всего того, что сыпалось отовсюду. (…) Все грохотало и скрежетало, и потом вдруг воцарилась такая мертвая тишина, как будто в живых никого не осталось. (…)
Это был самый ужасный момент в моей жизни, когда я поняла, что жива, но что около меня нет никого из моих близких. Ах! Это было очень страшно! (…) Потом вдруг я увидела мою милую маленькую Ксению, появившуюся из-под крыши немножко поодаль с моей стороны. Затем появился Георгий, который уже с крыши кричал мне: «Миша тоже здесь!» и, наконец, появился Саша, которого я заключила в свои объятья... За Сашей появился Ники, и кто-то крикнул мне, что Baby (Ольга) целая и невредимая, так что я от всей души и от всего сердца могла поблагодарить Нашего Господа за его щедрую милость и милосердие, за то, что Он сохранил мне всех живыми, не потеряв с их голов ни единого волоса!
Подумай только, одна лишь бедная маленькая Ольга была выброшена из своего вагона, и она упала вниз с высокой насыпи…
Но какую скорбь и ужас испытали мы, увидев множество убитых и раненых, наших дорогих и преданных нам людей.
Душераздирающе было слышать крики и стоны и не быть в состоянии помочь им или просто укрыть их от холода, так как у нас самих ничего не осталось!
Все они были очень трогательны, особенно когда, несмотря на свои страдания, они прежде всего спрашивали: «Спасен ли Государь?» - и потом, крестясь, говорили: «Слава Богу, тогда все в порядке!» Я никогда не видела ничего более трогательного. Эта любовь и всепоглощающая вера в Бога действительно поражала и являлась примером для всех.
Мой дорогой пожилой казак, который был около меня в течение 22 лет, был раздавлен и совершенно неузнаваем, так как у него не было половины головы. Также погибли и Сашины юные егеря, которых ты, наверное, помнишь, как и все те бедняги, кто находился в вагоне, который ехал перед вагоном-рестораном. Этот вагон был полностью разбит в щепки, и остался только маленький кусочек стены!
Это было ужасное зрелище! Подумай только, видеть перед собой разбитые вагоны и посреди них – самый ужасный – наш, и осознавать, что мы остались живы! Это совершенно непостижимо! Это чудо, которое сотворил Наш Господь!
Чувство вновь обретенной жизни, дорогой Вилли, непередаваемо, и особенно после этих страшных мгновений, когда я с замиранием сердца звала своего мужа и пятерых детей. Нет, это было ужасно. Можно было сойти с ума от горя и отчаяния, но Господь Бог дал мне силы и спокойствие перенести это и своим милосердием вернул мне их всех, за что я никогда не смогу отблагодарить Его должным образом.
Но как мы выглядели – это было ужасно! Когда мы выбрались из этого ада, все мы были с окровавленными лицами и руками, частично это была кровь от ран из-за осколков стекла, но в основном это была кровь тех бедных людей, которая попала на нас, так что в первую минуту мы думали, что мы все были тоже серьезно ранены. Мы были также в земле и пыли и так сильно, что отмыться окончательно смогли только через несколько дней, настолько прочно она прилипла к нам…
Саша сильно защемил ногу, да так, что ее удалось вытащить не сразу, а только через некоторое время. Потом он несколько дней хромал, и нога его была совершенно черная от бедра до колена.
Я тоже довольно сильно защемила левую руку, так что несколько дней не могла до нее дотронуться. Она тоже была совершенно черная.., а из раны на правой руке шла сильно кровь. Кроме того, мы все были в синяках»…

Цесаревич Николай выбрался из-под рухнувшей крыши в числе последних – он, как и отец, сперва помог тем, кто слабее: сестре Ксении, младшим братьям… А «бедная маленькая Ольга» скатилась с насыпи и в полном отчаянии кинулась бежать неизвестно куда, лишь бы не видеть больше этого ужаса.

Но уцелевшие взрослые уже приходили в себя. Один из лакеев догнал царскую дочку и принес ее к отцу, успевшему спасти остальных детей. Ольга была в такой истерике, что не помнила себя и исцарапала преданному слуге лицо, не понимая, кто этот человек и почему он несет ее обратно, к этому жуткому месту. Лакей воспринимал это стоически. Любимица императора, младшая дочь, была передана отцу с рук на руки. Отец отнес ребенка в один из немногих уцелевших вагонов, где уже находилась няня Ольги, миссис Франклин. У женщины были сломаны ребра и повреждены внутренние органы – в момент взрыва она прикрыла Ольгу собой.

Наверное, для любящих родителей было бы вполне естественно остаться с детьми, успокоить их после перенесенного потрясения, утешить, проверить, нет ли скрытых ран и ушибов. Но Александр и Мария, убедившись, что дети живы, оставили их одних – вокруг было множество тяжело раненых, умирающих людей, и царь с царицей отправились помогать лейб-медику, который растерянно метался между сотнями пострадавших.

Мария Федоровна, одна из немногих, не потеряла голову и старалась по мере сил облегчить страдания людей. О себе она совершенно забыла, хотя ее руки и ноги были в порезах от осколков стекла, а лицо и тело покрывали синяки и ссадины, императрице было важно одно – муж и дети живы. Значит, теперь все силы можно отдать другим людям. А в помощи нуждались многие – в катастрофе пострадали свыше двуста восьмидесяти человек, и двадцать один из них, к несчастью, погибли.

«Мама вела себя как героиня, - вспоминала Ольга, - помогая доктору как настоящая сестра милосердия» .

Императрица распорядилась развести костры из всего, что только могло гореть, чтобы оказавшиеся в чистом поле раненые люди могли хоть немного согреться, и приказала принести свой личный багаж. Когда уцелевшие слуги разыскали и доставили императрице ее чемоданы, она принялась резать на бинты собственные вещи. Любые предметы из льняного или хлопчатобумажного полотна пошли в дело. Мария Федоровна без всякой жалости расправлялась с любимыми блузками, украшенными уникальной вышивкой, нижними юбками, ночными сорочками и бинтовала истекающих кровью людей.

Прошло много времени, прежде чем из Харькова на выручку царской фамилии и всем пострадавшим прибыл вспомогательный поезд. Но ни царь, ни царица не пожелали сесть в вагон до тех пор, пока в составе не разместили всех раненых и не погрузили в него всех убитых…

Спустя месяц после катастрофы Александр III написал брату Сергею, отправившемуся незадолго до того вместе с женой Эллой в поездку по святым местам на Ближний Восток:
«Через что Господу угодно было нас провести, через какие испытания, моральные муки, страх, тоску, страшную тяжесть, и, наконец, радость и благодарение Создателю за спасение всех дорогих сердцу, всего моего семейства от мала до велика! Что мы перечувствовали, что мы испытали и как возблагодарили Господа, ты можешь себе представить! Этот день не изгладится никогда из нашей памяти. Он был слишком страшен и слишком чуден, потому, что Христос желал доказать всей России, что Он творит еще чудеса и спасает от явной гибели верующих в Него и в Его великую милость».

Железнодорожная катастрофа в Борках произвела тяжелое впечатление на семью императора. Сыновья, и особенно Николай, считали нужным демонстрировать мужество, подражая отцу, но девочки долго находились под воздействием шока. «Именно тогда я стала бояться темноты», - признавалась Ольга Александровна уже в старости.

Итак, что же это все-таки было? Трагическая случайность или очередное грамотно спланированное покушение? И современники Александра III, и исследователи, изучавшие документы столетие с лишним спустя, расходились во мнении – считать ли катастрофу в Борках несчастным случаем, результатом преступной халатности или жестоким террористическим актом?

Следствие тянулось вяло и не смогло дать ответа на все вопросы. Версии выдвигались разнообразные, зачастую противоречивые. Сергей Юльевич Витте, занимавший крупный пост в железнодорожном ведомстве, выступал в деле в качестве эксперта. Понятно, что он желал спасти «честь мундира» и стремился всячески преуменьшить последствия катастрофы и свести дело к заурядной железнодорожной аварии, в которой никто не виноват; вот разве что сам император, приказавший ехать с высокой скоростью. Других экспертов, выражавших несогласие с его точкой зрения, он объявил «не знающими железнодорожной практики»…

Но даже по тому, как Витте описывает саму катастрофу: «Весь поезд упал под насыпь, и несколько человек было искалечено», ясно, что его слова противоречат рассказам очевидцев. Да, Витте, собственно, очевидцем и не был – его вызвали в Харьков из Киева, когда крушение уже давно произошло…

Между тем, великая княгиня Ольга Александровна, хотя и была маленьким ребенком в момент катастрофы, запомнила все в мельчайших деталях и однозначно говорила о взрывах – «секунду или две спустя вагон разорвался как консервная банка» - и настаивала, что ее выбросило из вагона взрывной волной…

И действительно, похоже, что поезд был именно взорван, а не просто сошел с рельсов, из-за чего опрокинулось несколько вагонов. Сошедший с рельсов вагон сначала наклоняется, падает, после падения деформируется, а не разлетается на месте в одну секунду, да так, что пол в нем вообще исчезает, и пассажиры оказываются прямо на шпалах, а сорванная крыша падает на них…

Подобные искусственно спровоцированные железнодорожные катастрофы террористы пытались взять на вооружение задолго до происшествия в Борках. Осенью 1879 года, во времена царствования Александра II, несколько групп террористов, принадлежавших к обществу «Народная воля», в разных местах Российской империи готовили катастрофы императорского поезда, мечтая о гибели государя. «Рыцари революции» сочли, что организация железнодорожных катастроф – дело весьма перспективное в плане террористических актов. Мысль о десятках, а то и сотнях случайных жертв, неизбежных при крушениях поездов, как всегда, никого не останавливала.

Динамит под железнодорожное полотно был заложен в трех местах по пути следования императорского состава. И спасло людей от гибели во всех трех случаях только чудо.

Сперва машинист изменил маршрут и повел поезд не через Одессу, а через Александровск… Взрывчатка, подложенная группой Веры Фигнер на безлюдном перегоне под Одессой, просто не пригодилась. А динамит, подложенный группой Андрея Желябова под насыпь в Александровске, успел отсыреть и не взорвался в нужный момент.

Третья группа под руководством Софьи Перовской готовила катастрофу под Москвой. Из погреба стоявшего неподалеку от дороги дома народовольцы «героически» вырыли тоннель в сторону железнодорожного полотна и заложили в него мощное взрывное устройство.

И тут-то взрыв произошел без всяких осечек! Но… опять это вечное но, то губительное, то спасительное! На одной из станций царский поезд почему-то задержался, его обогнал другой состав – со свитой – и вырвался вперед. А ведь «свитский» состав должен был идти в Москву вторым!

Народовольцы, не догадываясь, что поезда поменялись местами, грохнули свой динамит под «свитским» поездом. Зная, что Александр II находится в четвертом вагоне, они оставили лишь мокрое место и от четвертого вагона, и от следующего за ним пятого. На счастье, в этих вагонах состава сопровождения людей не было – в них везли южные фрукты и другую провизию для царского стола. Государь легко пережил гибель своих персиков и винограда. Но если бы в этих вагонах были люди, все оказалось бы куда как трагичнее.

Анализируя картину катастрофы 1888 года в Борках, трудно не заметить ее схожесть с той давней катастрофой в семи верстах от Москвы.

И в императорском семействе, без сомнения придерживались версии теракта, который «прохлопала» охрана, не обнаружив взрывного устройства. Ольга Александровна, которая хорошо знала, о чем говорили в семье после катастрофы, спустя годы рассказывала:
«Причина катастрофы так и не была установлена следствием. Все были уверены, что крушение произошло из-за халатности Железнодорожного полка, в обязанности которого входило обеспечивать безопасность императорских поездов, и что в железнодорожном полотне находились две бомбы. По слухам, руководитель террористической группы сам был убит при взрыве, но доказать это не удалось».

Веер императрицы Марии Федоровны

Конечно, достоверно утверждать что-либо можно было бы лишь в том случае, если бы специалисты по железнодорожному делу и взрывотехнике провели серьезную экспертизу следственных материалов. Но как бы то ни было, информация по «делу о гнилой шпале» (как окрестили его в обществе), преданная гласности, вызывает слишком много вопросов...

Похоже, император Александр III решил просто не привлекать внимание общества к мысли, что страшная железнодорожная катастрофа могла быть не несчастным случаем, а спланированным террористическим актом, очередным покушением революционеров на жизнь правящего императора. Вероятно, он полагал, что известие о том, что террористы почти одержали победу, вдохнет новые силы в подпольные организации и придаст революционерам уверенности.

О крушении царского поезда под Борками в 1888 году
Геннадий Марченко

О том, что все бывает не спроста

Давно хотелось написать о известном историческом событии, произошедшем под Харьковом, близ станции Борки осенью 1888 года - крушении царского поезда. Но начну издалека. Так уж случилось, что знакомство с местом и предметом повествования произошло довольно необычным образом, наверное не случайным. Есть такое выражение, которое гласит, что случайность есть Божественная предопределенность. Наверное потому многие события, подчас разрозненные и малопонятные сами по себе, неспешно сплетаются в довольно крепкую нить связного рассказа. Не буду томить, начну.

Хорошо помню тот день, первые числа октября 1998 года, лил дождь и уже вечерело. Мы собирались в гости к своей куме, а мы очень дружим семьями много лет и тут вспомнили что завтра у Ленкиной(кумы) мамы день Рождения. Нужны были цветы. Вопрос решался просто, хорошо что вовремя вспомнили. Я в точку сборки ехал на метро и купил, как сейчас помню большой букет гвоздик, заботливо упакованный от дождя продавцом еще и в какую то харьковскую газету. В свою очередь, у нас гостил наш киевский кум, мой друг детства, совсем тогда недавно рукоположенный во священники. Собрались мы в условленном месте и через некоторое время нажали на звонок.

Радость была бурной и продолжительной! Поздравили маму и в пылу застольных разговоров только через некоторое время вспомнили о том, что надо бы цветы да в воду поставить. Разворачиваю букет и цепляю глазом небольшую статейку о каком то крушении царского поезда под Харьковом. Во дела! Не удержался и перечитал вслух. Написано она на редкость бестолково, так, что до конца ничего и не понял, только привязка к Харькову была конкретной. Несмотря на градус веселья мы сразу переключились на эту тему и тетя Валя, завтрашняя именинница вскоре сказала ключевые слова:"А я знаю где это было - в Борках, жила я там много лет и часовня на месте крушения стоит до сих пор, не смотря на попытки взрыва". Опускаю все дальнейшие разговоры, главное что призыв к действию уже прозвучал, а тетя Валя вызвалась все показать на месте.

Утром и поехали. Из Харькова дорога проходила по симферопольской трассе до старинного городка Мерефа, за которым нужно было свернуть налево, уже к Боркам. Проезжая по самой Мерефе, тетя Валя спросила:"А были вы на месте явления Озерянской иконы Божьей Матери, родник бьет, пять километров всего?". Конечно не были и тут же свернули в указанном направлении. С трудом, но нашли. Посреди села Озеряны, за танком стоящим на постаменте, необходимо было свернуть на совершенно ровном месте в глубоченный овраг. Сначала даже этого не поняли но когда увидели было уже поздно - очень крутой спуск серпантином, главное размокший глинистый грунт, правда слегка присыпанный щебенкой. Для начала нужно было спуститься, а там война план покажет. Оказалось это был не овраг, а спуск с горы вниз к очень живописной долине. Мы словно попали в другое время. Из под горы бьет родник, рядом стоит небольшая и очень ухоженная церквушка, чуть поодаль несколько старых хат под соломенной крышей, одинокий пасущийся конь и никого. Только Великая тишина! Потрясенные мы набрали воды в источнике и поклонившись святому месту решили не рисковать, а сразу ехать куда собирались. С утра не переставая моросил дождик, который грозился перейти во взрослый осенний дождь. В общем сели в авто и... так легко выехали, как по сухому асфальту, все это отметили.

До Борок было еще километров двадцать. В "Запорожце", который у меня тогда был, скучать не приходилось - тесно, шумно, людно и потому комфортно. Хорошо хоть заметили дорожный указатель "Борки", дальше через железнодорожный переезд и и несколько сот метров в обратную сторону, вдоль насыпи.

Полуразрушенная, обезглавленная, прекрасной архитектуры часовня, своим строением уходящая в толщу насыпи, сказала нам, что мы у цели.

Все указывало на бившую здесь ключом в прежние времена жизнь - идеально спланированная территория, остатки старого запущенного сквера, вдали, метрах в трехстах, по прямой улочке виден памятный знак в виде гранитной стелы, в тело которой врезан барельеф с изображением Царской семьи на месте катастрофы, да старинные здания.

Оглядевшись немного, подошли к самой часовне, и тут только увидели, что старая, покосившаяся, оббитая железом дверь слегка приоткрыта и изнутри доносятся звуки тихого пения панихиды.

Сотворив крестное знамение, мы вошли. Через несколько мгновений панихида закончилась, и служивший священник обернулся к нам. С некоторым удивлением он поприветствовал нас и сказал, что он ожидал делегации из епархии и спросил, почему мы так опоздали? С еще большим удивлением он узнал от нас, что мы не из епархии, а сами по себе, а батюшка который с нами, вообще не местный, киевский. С разрешения настоятеля мы сделали снимок внутреннего пространства часовни, на память.

Дальше удивлялись только мы. И было чему. Оказалось, панихида, окончание которой мы слышали служилась о упокоении всех погибших на этом месте ровно сто десять лет назад в ужасной железнодорожной катастрофе и с особым упоминанием членов императорской фамилии позжепочивших, но бывших здесь участниками. Панихида эта с момента аварии была ежегодной и предварялась большим крестным ходом с Озерянской иконой Божьей Матери с месте ея явления до самой часовни. В крестном ходе всегда учавствовал и Государь император.

Ну каково! Мы же только что весь этот путь проделали по наитию, не зная совершенно ничего. Совершенно потрясенные услышанным мы еще долго общались с отцом настоятелем, прежде чем притихшие отправились в обратный путь.

Такие события обычно сильно врезаются в память. Именно так и произошло. Описывая все это через несколько десятилетий, даже не вспоминаю, а как бы вижу все в деталях и красках, как будто прошло только несколько минут. Как видно из фотографии, стараниями многих людей сама часовня и местность вокруг неё очень изменились, в лучшую сторону. За это время много чего и с нами произошло хорошего, и место жительства (случайно ли?) поменяли, живем всего в двадцати с лишним километрах от приснопамятной станции Борки, в пригороде, и про "Запорожец" давно забыли. Да и семья увеличилась. Все живы-здоровы. История этого необычного путешествия стала любимой и часто вспоминаемой, а к тем далеким событиям октября 1888 года появилось чувство хоть и маленькой, но личной сопричастности.

Так что следующей частью этого повествования будет рассказ теперь уже о самой катастрофе.

Происшествие, следствие и новые вопросы

Преграда времени протяженностью в столетие отделяет нас от того трагического дня. Давно проведено и зачитаны материалы расследования, приняты меры, сказаны тьмы слов и исписаны горы бумаг. Давно уже, с того самого, случайного первого прочтения о крушении царского поезда, интересуюсь этой темой и все больше вопросов возникает, очень все неоднозначно. Впрочем поступлю, как всегда, - о всем по порядку.

Вот так сообщает о этом происшествии "Правительственный вестник от 1ноября(20 октября) 1888 года:
Императорский поезд, вышедший из ст. Тарановка в полдень 17-го октября, потерпел крушение на 277-й версте, между ст. Тарановка и Борки, на насыпи, пролегающей через довольно глубокую балку. Во время крушения Их Величества Государь Император и Государыня Императрица, со всем Августейшим Семейством, и лица Свиты находились за завтраком, в вагоне-столовой. При сходе с рельсов первого вагона произошла страшная качка; следующие вагоны слетали на обе стороны; вагон-столовая, хотя и остался на полотне, но в неузнаваемом виде: все основание с колесами выбросило, стенки сплюснулись и только крыша, свернувшись на одну сторону, прикрыла находившихся в вагоне.
Невозможно было представить, чтобы кто-либо мог уцелеть при таком разрушении. Но Господь Бог сохранил Царя и Его Семью: из обломков вагона вышли невредимыми Их Величества и Их августейшие Дети. Спаслись и все находившиеся в этом вагоне лица, получи лишь легкие ушибы и царапин, кроме флигель-адъютанта Шереметева, который пострадал более других, но не тяжело. К прискорбию гибель прочих из разбитых частей поезда сопровождалась несчастиями. Убиты 19 ... Раненых 18 ...
Государь Император изволил лично распоряжаться организацией помощи раненым. Несмотря на крайне дурную погоду, при пронизывающем дожде и сильной грязи. Его Величество несколько раз спускался под откос к убитым и раненым и поместился в вытребованный к месту крушения свитский поезд только тогда, когда последний раненый был перенесен в санитарный поезд, прибывший по требованию из Харькова..."

Думаю, важно продолжить цитирование, уж очень онокрасноречиво:
"Вследствие преграждения пути, свитский поезд с Их Величествами и Августейшим Их Семейством был направлен для движения по екатерининской линии на ст. Лозовую. На этой станции приглашенным, по Высочайшему повелению, сельским духовенством были отслужены в Высочайшем присутствии, панихида по скончавшимся жертвам несчастного случая и благодарственное Господу Богу молебствие по случаю дивного избавления о величайшей опасности...
Следствие выяснит точную причину крушения поезда; но ни о каком-либо злоумышлении в этом несчастном случае не может быть и речи."

В самом этом сообщении уже заложено жесточайшее противоречие - расследование еще не проведено, а уже заявлено, что о злоумышлении не может быть и речи. Почему же тогда, всего через несколько мгновении после крушения, когда со всех сторон слышались стоны и раздавались крики: «Какой ужас! Покушение! Взрыв!», Государь сказал ставшую исторической фразу:"Красть надо меньше!" Были наверное у царя основания к тому. По-моему, все было предопределено, вопрос был только во времени - безответственность, халатность и хищения должны были сделать свое дело.

Назначено было расследование. Возглавить его было поручено блестящему юристу Анатолию Федоровичу Кони (при дворе его недолюбливали из-за дела Веры Засулич: Кони был председателем на суде и допустил ее оправдание). Все, конечно, сразу подумали о террористах, народовольцы-то были совсем недавно. Однако очень быстро все эксперты пришли к решительному заключению, что никаких следов теракта нет, просто паровоз или его тендер сошел с рельсов. Зато стала всплывать масса ошеломляющих, даже невозможных по абсурдности, но все же реальных обстоятельств.

Царский поезд имел статус «экстренного поезда чрезвычайной важности». Вообще все, что имело отношение к особе государя, окружалось необыкновенным пиететом. Состав вагонов поезда определялся министром путей сообщения по согласованию с министром двора и начальником охраны. На практике это означало, что министр двора подавал предложения (при этом он руководствовался своими соображениями, учитывал, к примеру, состав свиты), а министр путей сообщения их утверждал. Свита была многочисленная, все хотели ехать с удобством и считали себя вправе требовать отдельные купе, а то и вагон. В результате царский поезд становился все длиннее и длиннее. Перед крушением он состоял из 14 восьмиколесных и одного шестиколесного вагона, хотя правила о поездах высочайших особ (имелась такая инструкция) ограничивали размер состава в зимнее время (с 15 октября) 14 шестиколесными вагонами. Иначе говоря, предельным считался состав, имевший 42 вагонных оси, а реально царский поезд насчитывал их 64. Весил он до 30 тысяч пудов, растягивался на 300 с лишним метров и более чем вдвое превосходил длину и тяжесть обычного пассажирского поезда, приближаясь по весу к товарному составу из 28 груженых вагонов. Но товарнякам тогда не разрешалось ехать быстрее 20 верст вчас, а царский поезд по расписанию должен был делать 37 верст в час. На деле перед крушением он шел со скоростью под семьдесят.

Такую громадину один паровоз тащить не мог, сцепляли два. В обычных условиях так водили товарные составы, пассажирским это не разрешалось из соображений безопасности. Тем не менее к чрезвычайному поезду цепляли два паровоза. А два паровоза - это, во-первых, два машиниста, у которых не было связи ни между собой, ни с поездом. Царский поезд в принципе был оборудован телефоном, но тот после переделки действовал плохо, и бригада не любила им пользоваться. К паровозам же он вообще не был подведен. Чтобы что-то сообщить машинисту, надо было перелезть через тендер и помахать руками. Во-вторых, два паровоза при скорости свыше 40 верст в час создавали опасную дополнительную боковую качку, особенно если у них не совпадал диаметр колес. С царским поездом так и было - один паровоз прицепили пассажирский (Струве П-41), а другой товарный (Зигля Т-164).

Сразу за паровозами располагался багажный вагон, в котором находилась небольшая электростанция для освещения состава, потом вагон-мастерская, за которым следовал вагон министра путей сообщения. Далее находились два кухонных вагона и вагон для обслуживающих кухню людей, вагон-столовая, великокняжеский вагон, потом вагон императорской четы, наследника престола и пять вагонов царской свиты. Длина поезда составляла 302 метра По мнению экспертов, крушение произошло как раз потому, что раскачавшийся паровоз порвал пути и сошел с рельсов.

В таком виде императорский поезд ездил лет десять. Имевшие к нему отношение железнодорожники, да и сам министр путей сообщения, знали, что это технически недопустимо и опасно, но не считали возможным вмешиваться в важные расклады придворного ведомства. Министр двора, конечно, не вникал в технические обстоятельства, а начальник царской охраны генерал Черевин - тем более, его дело было караул выставить. Имелись два специальных лица, отвечавших за техническую безопасность - главный инспектор железных дорог инженер барон Шернваль и его помощник, технический инспектор движения императорских поездов инженер барон Таубе, но их должностная инструкция была составлена так бестолково, что ни тот, ни другой не знали, за что, собственно, отвечают. Вся эта неразбериха в сущности упиралась в министра путей сообщения адмирала Константина Николаевича Посьета, старика с былыми флотскими заслугами: но никак не с железнодорожными - Посьет не только ничего не смыслил в железных дорогах, но и не скрывал этого и как-то даже полагал, что такие подробности его не касаются.

Анатолий Федорович Кони, допрашивавший Посьета, попытался выяснить, почему тот не вмешивался и не обращал внимания государя на неправильный состав поезда. Посьет оживился и сказал, что очень даже обращал, еще АлександраII. И рассказал, что лет десять назад присутствовал при встрече на вокзале германского императора. Быстро подлетевший к перрону немецкий поезд сразу же остановился. «Вот как это у них делается! - сказал Александр II. - А мы замедляем ход и подползаем к станции». «Но ведь у них всего четыре вагона», - возразил Посьет. «Ну, и что дальше?» - спросил Кони. Оказалось, что дальше ничего. Вильгельм вышел из вагона, царь со свитой двинулись навстречу. Похоже, Александр так и не понял, что его августейшее внимание столь деликатным образом пытались обратить на проблему состава поезда.

Впрочем, железнодорожный персонал чрезвычайно заботился об удобстве и спокойствии государя и свиты. Положено было, например, самые тяжелые вагоны подцеплять в начало состава, за паровозом. Но там же дым, гарь, шум - и тяжелые царские вагоны ставили в середину. У всех пассажирских поездов полагалось после смены паровоза проверять тормоза: отъезжая от станции, поезд разгоняли и подтормаживали. И сейчас обязательно проводится "Сокращенная проба тормозов" на третьем километре после трогания плановым затормаживанием. Но царское семейство не осмеливались подвергать лишним толчкам и тряске, поэтому тормоза не проверяли(!).

Теоретически состав был оснащен и автоматическим, и ручным тормозом. У ручных тормозов в каждом вагоне должен был неотлучно дежурить кондуктор, чтобы успеть рвануть рукоятку по свистку машиниста. Но два самых тяжелых царских вагона ручного тормоза вообще не имели - опять же, чтобы не беспокоить пассажиров тряскою. Кондукторам было велено не торчать зря без дела, а помогать прислуге. Что же касается автоматического тормоза, то после смены паровоза на станции Тарановка его манометр не показал нужного для торможения давления, а кран тормоза на тендере засорился и отказал. Отправились без тормозов: не задерживать же из-за них российского самодержца! И машинисты в тот день ехали не давая свистков на уклонах, когда следовало бы подтормаживать.

Впрочем, как заключили эксперты, в картине крушения отсутствие тормозов никакой роли уже не играло. Играло роль скорее другое обстоятельство: в составе находился вагон с неисправной ходовой частью. Располагался он непосредственно перед царскими, и являлся... личным вагоном министра путей сообщения(!).

В России все-таки нашелся один человек, которого безопасность императорской семьи взволновала всерьез. Им был занимавший тогда сравнительно скромный пост управляющего Юго-Западными железными дорогами Сергей Юльевич Витте. В сентябре 1888 года когда царский поезд ехал в Крым, его по должности сопровождали на своем участке пути Витте вместе с главным инженером Юго-Западных дорог Васильевым. Сидя в вагоне Посьета, они обратили внимание на характерный стук под днищем. Причиной стука были не рельсы, а сам вагон, он заметно кренился влево. На остановке Витте вызвал механиков и указал им на неисправность. Механики сказали, что с этим вагоном часто такое бывает, что-то поковыряли и пообещали заняться ремонтом в Севастополе. На обратном пути механики заявили, что уж коли министерский вагон выдержал южные горные дороги, то теперь с ним тем более ничего не случится. Витте пытался воззвать к самому Посьету, но тот укладывался спать и через прислугу посоветовал Витте подать докладную в министерство. И Сергей Юльевич ее подал, описав неправильность формирования и обслуживания поезда особого назначения. Похоже, это сыграло роль в его дальнейшем взлете: Александр III запомнил, что только Витте побеспокоился о нем всерьез.

Потом, на следствии, Витте повторил свою основную рекомендацию: «Система движения императорских поездов должна стремиться не нарушать всех тех порядков и правил, которые обыкновенно действуют на дорогах». То есть не следует считать особой державной привилегией нарушение элементарных правил безопасности и полагать, что самодержцу и законы Ньютона не писаны.

Утром того дня в Тарановку царский поезд пришел с полуторачасовым отставанием от расписания. Уже на предыдущем перегоне машинисты, пытаясь наверстать, гнали вовсю, доводя скорость почти до 70 верст в час. Во время остановки в Тарановке генерал Черевин, прогуливаясь по перрону вместе с Посьетом, посетовал на опоздание. У Черевина были свои основания для беспокойства: в Харькове все жандармские меры по обеспечению безопасности императорской семьи были рассчитаны и подогнаны точно под расписание движения царского поезда (не могут же секретные агенты часами топтаться на улицах).

Потом, на дознании, Черевин уверял, что не имел представления о том, какую опасность представляет ускорение поезда, и что если бы хоть кто-то сказал ему об этом, он бы первый просил ехать со всей возможной осмотрительностью. Но, по его словам, Посьет в тот момент «считал галок на крыше», а технический инспектор барон Таубе благодарил бригаду поезда за скорую езду и обещал отблагодарить. При этом присутствовали управляющий Курско-Харьковско-Азовской железной дорогой Кованько и инспектор дороги Кронеберг, и уж они-то должны были знать, в каком состоянии находятся пути на следующем перегоне.

Строили дорогу по концессии. Принадлежала она акционерам и была сдана в эксплуатацию раньше запланированных сроков, поскольку правлению это было выгодно. Еще в конце 1870-х годов вокруг нее было столько злоупотреблений, что ее инспектировало несколько правительственных комиссий. Они порекомендовали правительству выкупить дорогу в казну. Предполагалось, что акционеры будут шестьдесят лет получать плату, соответствующую средней годичной прибыли дороги за самые доходные пять лет из последних семи перед выкупом. Понятно, что правление стремилось всячески завысить доходность и делало это, разумеется, за счет урезания расходов на эксплуатацию и ремонт. В 1885 году на дорогу был прислан правительственный инспектор - упомянутый Кронеберг. Поначалу он попытался бороться со злоупотреблениями, временами его отношения с правлением дороги обострялись настолько, что на заседания он ходил с револьвером. Но министерство путей сообщения его почти не поддерживало, и Кронеберг сдался.

Правление дороги нещадно эксплуатировало персонал, экономило на ремонте подвижного состава, мошенничало с закупками угля (те же лица, что входили в правление дороги, образовали угольную компанию - сами себе продавали бросовый уголь по завышенным ценам, а убыток покрывали казенной дотацией) и, конечно же, закупало бракованные материалы.

Участок пути Тарановка - Борки, на котором потерпел крушение царский поезд, еще летом того же 1888 года был признан аварийным, и машинистам рекомендовали тихую езду. Этот отрезок пути был введен в эксплуатацию всего за два года до крушения, но он изначально был уложен с превышением допустимого угла наклона, балласта насыпали меньше нормы, и насыпь постоянно оседала и размывалась дождями. Строили торопливо, шпалы клали бракованные, слабые, как следует держать рельсы они не могли, а за два года кое-где и вовсе прогнили и рассыпались. Правда, перед проходом чрезвычайного поезда балласт подсыпали, а шпалы заменили, но не новыми, а снятыми с другого участка по причине их негодности. Обычные поезда дорога худо-бедно выдерживала, хотя некрупные аварии случались часто. Но тяжеленный царский поезд на скорости в 60 верст в час и ссильно раскачивавшимся первым паровозом создавал ненормально сильное боковое давление на рельсы. Будь шпалы качественные, все бы, может, обошлось - проездил же этот состав десяток лет.

Паровоз сошел с рельсов, массивные царские вагоны раздавили находившиеся перед ними вагоны полегче, довершил картину развалившийся министерский вагон Посьета. Шпалы оказались разрезаны вплоть до вагона наследника-цесаревича, стоявшего в составе десятым.

На разрушенный вагон-столовую должны были наехать следующие за ним вагоны, но два ближних к нему развернулись на стальных рельсах поперек, образовав баррикаду Однако последовавший удар был столь силен, что проломило вагонную стенку и в пролом выбросило на откос земляной насыпи малолетнюю великую княжну Ольгу. Девочка осталась невредимой. Она закричала: "Папа, папа, я жива!" Малолетний великий князь Михаил был вынут из-под вагонных обломков солдатом при помощи императора. Из членов царской семьи больше всех пострадала старшая дочь Ксения, которая на всю жизнь осталась горбатой. Во всем поезде уцелело только пять вагонов. Страшно пострадал вагон, в котором ехали придворные служащие и буфетная прислуга. В нем оказалось большинство жертв. А всего при крушении поезда погиб 21 человек и 37 были ранены. Только вечером того дня, когда были собраны все трупы и не осталось на трагическом месте ни одного раненого, царское семейство пересело в прибывший свитский поезд и было переправлено на станцию Лозовая. И только под утро следующего дня, то есть 18 октября, поезд отбыл в Харьков.

Проведя тщательное расследование дела, Анатолий Федорович Кони пришел к заключению о «преступном неисполнении всеми своего долга». Он решил, что привлечь к суду непосредственных виновников крушения - машинистов, Кронеберга и Кованько (не вмешавшихся и не ограничивших скорость на аварийном участке) - было бы несправедливо. Кони замахнулся на высших лиц - Таубе, Шернваля, Черевина и, конечно же, Посьета. Кроме того, он считал необходимым отдать под суд и членов правления Курско-Харьковско-Азовской железной дороги - за хищения и за то, что довели дорогу до опасного состояния.

Привлечь к суду персон такого ранга в тогдашней России было делом беспрецедентным. В железнодорожном ведомстве прочно укоренилась идея, согласно которой любую ответственность за аварии несли железнодорожные служащие, но никак не собственники дорог, какие бы злоупотребления за ними ни водились. А что касается ответственности министров и прочих высоких сановников, так об этом прежде и речи не заходило. Но и случай был из ряда вон выходящий, ведь под угрозой оказались государь и наследник.

Александр III живо интересовался ходом следствия, выслушал подробный доклад Кони и согласился, что судить следует главных виновников - министров и правление. До Государя не так часто доходила объективная информация о реальном положении дел, и рассказ о железнодорожных злоупотреблениях его впечатлил (Кони, между прочим, сообщил, что до открытия железной дороги в Харьковской губернии было 60 тысяч десятин леса, а на тот момент осталось меньше 6 тысяч десятин, остальное истребили на шпалы и топливо, пользуясь вынужденно низкими ценами и отсутствием правительственного контроля). Российским законодательством не была предусмотрена процедура привлечения министров к суду, и Александр III отдал распоряжение министру юстиции разработать и провести через Государственный совет соответствующий законопроект.

Тем временем в обществе начали ходить самые причудливые слухи насчет крушения. И про террористов, и про некоего мальчика, принесшего в царский вагон бомбу под видом мороженого. Говорили также, что приказ об опасном ускорении поезда отдал сам царь, когда Кони сообщил ему об этом, Александр III засмеялся, сказал, что ничего подобного не говорил, и попросил уж его-то под суд не отдавать. Все ужасались катастрофе и радовались чудесному спасению августейшей фамилии. Но, как только речь зашла об ответственности высокопоставленных лиц, у них нашлась масса защитников. Посьет через месяц после крушения был смещен с министерского поста, но назначен в Государственный совет с приличной пенсией. Его супруга рассказывала в великосветских петербургских салонах, сколь сильно он удручен происшедшим. Посьета жалели. Все сходились во мнении, что бесчеловечно было бы публично объявить его виновным. В харьковских гостиных очень сочувствовали членам железнодорожного правления - некоторые из них были очень видными фигурами в свете, у них были такие очаровательные жены... Про Кони стали говорить, что он социалист, «красный», возбуждает рабочий вопрос. Даже политические доносы на него писали. Как-то все очень быстро забыли, что вообще-то речь шла о царской семье.

Новый закон был принят. По нему вопрос о предании министров суду сперва должен был идти на рассмотрение царю, а затем, «удостоясь высочайшего уважения», поступать в Государственный совет. Решался он в два этапа, сначала в особом присутствии при Государственном совете (это вроде чрезвычайного совещания), затем выносился в департамент гражданских и духовных дел. Там уже окончательно голосовали за отдачу под суд, прекращение дела или наложение взыскания без суда. И вот в феврале 1889 года дело о крушении слушалось в Государственном совете. Члены его, понятно, оказались в сложном положении: достаточно ясно и недвусмысленно высказанная высочайшая воля требовала осуждения Посьета и прочих, а корпоративные интересы были направлены на то, чтобы этого не допустить и не создать опасного для бюрократической верхушки прецедента.

Особое присутствие состояло из председателей департаментов и заинтересованных министров. Оно выслушало доклад следствия и приступило к прениям. Присутствовавшие великие князья Михаил Николаевич и Владимир Александрович придерживались мнения, что тут «нечего долго обсуждать», и потребовали отдать Посьета под суд с излишней даже, по мнению Кони, безжалостностью. Часть присутствовавших с этим согласилась. Но затем возникли новые повороты сюжета. Умный и хитрый бывший министр финансов Абаза высказался в том духе, что Посьет, несомненно, виноват и «привлечение его к суду является делом элементарной справедливости», но ведь его вина была очевидна сразу после крушения, тем не менее он еще месяц пробыл министром, а, получив отставку, был назначен в Государственный совет. Следовательно, заключил Абаза, верховная власть простила Посьета, и со стороны особого присутствия карать его было бы неуместно. Министр внутренних дел граф Толстой убеждал, что отдача министра под суд означала бы падение престижа власти в глазах общества. Председатель департамента законов Государственного совета барон Николаи описал душевные страдания несчастного Посьета («представьте себе, что должен выстрадать теперь почтенный Константин Николаевич!»), призвал подумать, сколь они усугубятся от рассмотрения дела в суде, сделал вывод, что это будет «ненужной жестокостью», и в заключение прослезился. Но голосование все-таки решило дело в пользу отдачи Посьета и Шернваля под суд.

Последовал ряд заседаний департамента гражданских и духовных дел. Они были вялыми, шли вразброд, параллельно члены департаментов выслушивали всевозможные уговоры и просьбы и колебались все более и более. В итоге они провалили вопрос о суде и проголосовали за вынесение Посьету и Шернвалю выговоров даже без занесения в формуляр.

Александр III не мог себе позволить оказать более явное давление на чиновников, тем более будучи заинтересованным лицом в этой истории. Русский самодержавный произвол на самом деле жестко регламентировался нормами неписаных обычаев, бюрократических либо сословных. Император не был царем из сказок, он не мог поступать по принципу «что хочу, то и ворочу» и довольно часто был вынужден идти на поводу у своего окружения, даже в мелочах. Жившие во дворце фрейлины, например, отмечали, что царскую семью довольно скверно кормили придворные повара (те ведь тоже играли в дворцовые игры, до кастрюль ли им было). И императорское семейство покорно это сносило.

Вот и в деле с крушением царю оставалось только проглотить решение Государственного cовета. Единственное, что он себе позволил, - своей волей прекратил все дело о крушении целиком. За такой исход дела боролся и Анатолий Федорович Кони: уж очень несправедливо было бы судить невысокопоставленных виновников. Император издал милостивый манифест, тем дело о крушении почти и кончилось. Учредены были и памятные знаки, которые как водится в подобных случаях нашли своих адресатов.

«Почти», потому что было и небольшое продолжение. Александр III распорядился опубликовать выводы следствия и поручил Кони написать статью. Но, как читатель, наверное, догадывается, в печать она конечно не попала.

Известен рассказ о том, что в момент крушения Государь решительно проявил свою недюжинную физическую силу и поддержал рухнувшую крышу, в результате чего была спасена его семья. Кони назвал это все выдумкой, поскольку сама крыша многотонная и удержать ее над собой никакому человеку не по силам,обяснив что крышу заклинило с двух сторон рухнувшими вагонами, сложив ее домиком над царской семьей.

Удивительно, но этот снимок говорит о другом. Одной точкой крыша опирается о землю, задней плоскостью о разрушенный вагон,от падения на землю, крышу удерживает небольшой в диаметре ствол дерева, возможно, срубленный неподалеку. К тому же он поставлен не вертикально, а под углом, что может говорить об относительно небольшой нагрузке, с которой вполне мог справиться и человек. К чему это я? Да к тому, что следствие, проведенное даже таким исключительно честным юристом, как Кони, пытавшимся рационально объяснить все самые иррациональные вопросы, само породило массу слухов и мифов. Не желая их касаться, хочу рассказать о том, как произошло увековечение памяти о крушении царского поезда основанием "Спасова скита" и о всех событиях, связанных с ним до сего времени.

После и сейчас

Что же произошло тогда, была ли предопределена катастрофа царского поезда повлекшая за собой гибель многих людей? После рассмотрения всех фактов, приведенных в предыдущем рассказе могу сказать, что да - рано или поздно. Какое-то несочетаемое сочетание разгильдяйства и предусмотрительности. Поскольку о первом мы уже наговорились вдоволь и наверное не стоит больше, всего пару слов скажу о похвальной предусмотрительности. Речь пойдет о конструктивной особенности вагонов, в которых непосредственно размещалась царская семья. В пол вагона (думаю скорее в раму каркаса) был залит свинец, который был призван и в решающее мгновение таки смягчил силу удара, предотвратив деформацию периметра вагона. Задумано было все очень хорошо, но слишком уж высока была скорость, под 70 км./ч. Не зря ведь большинство автомобильных краш-тестов проводят на скорости 50 км./ч., к тому же в момент крушения царская семья находилась в вагоне-столовой, в травматическом отношении наиболее опасном из всех - большое количество незакрепленных и весьма тяжелых проедметов, большие пространства и из-за того сравнительно меньшая жесткость верхней части кузова вагона, который потом полностью разрушился при столкновении.

Если посмотреть на фотографию, видно, что огромный овальный стол и стулья вылетели далеко за пределы вагона, люди упали на насыпь, стены вагона сложились, крыша легла на них. Получилсь нечто наподобие укрытия, благодаря которому и спаслись пассажиры. И если даже вслед за А.Кони, расследовавшем дело о крушении посчитать, что император не мог удерживать на своих плечах тяжелую крышу вагона, тогда то, что крыша не упала на людей и не раздавила их, - просто невероятно... Официант Лаутер (он стоял за спиной) погиб, под стол забилась собака Камчатка, ее постигла та же участь. А члены императорской фамилии сами помогали раненым выходить на улицу, помогали людям, а не отдыхали в сторонке. Великая княгиня Ольга Александровна даже семь с лишним десятилетий спустя не могла забыть заснеженное поле, разбросанные обломки императорского поезда, алые пятна на насыпи и изрезанные осколками стекла руки матери. Императрица Мария Федоровна рвала белье на бинты и перевязывала раненых. Более того, когда все поутихло, Романовы не поехали в Харьков, а остались в поле с людьми. А когда вернулись в Лозовую, сели за стол с теми, кто выжил. Когда же железнодорожное полотно восстановили, они приехали в Харьков и обошли все больницы, справились о здоровье раненых.

Царь получил ушибы, по мнению медиков ставшими роковыми, повлекшие смерть самодержца через шесть лет. Известно про погнутый царский серебрянный портсигар. Но все таки после крушения царь и его семья были целы и здоровы, настолько, что несколько часов могли оказывать помощь. При таком характере разрушений само по себе это было невероятно.

Спасение царя было воспринято в народе как чудо милости Божией!

«Сегодня поздно ночью мы получили эту телеграмму, содержание которой заставит содрогнуться всех истинно русских людей... Наш Обожаемый Монарх со Своей Царственной Семьей подвергался опасности... Перо падает из рук, немеет язык!... Не время рассуждать о том, как могло случиться то, о чем говорит телеграмма!.. Мы можем только молиться...» («Московский Листок» 30 (18) октября 1888 года).

Молиться умел тогдашний народ и чувсво, вызванное этой вестью, было горячо и сильно. Событие 17 октября увековечено устройством многих благотворительных учреждений, стипендий и т. п. У места крушения вскоре был устроен скит, названный Спасовым.

Один из местных чиновников, губернский секретарь, пожертвовал свои земли под строительство храма. Первоначальный храм был построен попечением Святогорского монастыря и принадлежал ему же.

В 1896 году вся эта территория была передана на баланс железнодорожного ведомства.

В нескольких саженях от насыпи был сооружен величественный кафедральный храм во имя Христа Спасителя Преславного Преображения. 21 мая 1891 года, в последнее путешествие императрицы Марии Фёдоровны с дочерью Ксенией Александровной и великими князьями на юг, в их присутствии, в Борках, на месте катастрофы происходила торжественная закладка храма. Проект составлен петербургским архитектором, академиком архитектуры Робертом Марфельдом. О величии храма можно судить по одному воспоминанию старожилов - когда была солнечная погода, сияние купола люди видели даже на Холодной Горе, за 50 километров отсюда.

Самое высокое место насыпи, почти у полотна железной дороги, было отмечено четырьмя флагами - это то место, где во время крушения стоял великокняжеский вагон и из которого выбросило невредимой великую княжну Ольгу Александровну.

У подножия насыпи был поставлен деревянный крест с изображением Нерукотворного Спаса - это то место, на которое ступила императорская семья, выйдя невредимой из-под обломков вагона-столовой; здесь была воздвигнута пещерная часовня. На том месте, где императрица со своими детьми ухаживала за больными, администрацией Курско - Харьково - Азовской железной дороги был разведён сквер, находившийся, таким образом, между храмом и часовней.

Было создано особое попечительство, призванное заботиться о состоянии храма. На средства железнодорожных обществ, за счет пожертвования служащих и частных лиц были построены больница и дом для престарелых железнодорожников, открыты церковноприходская школа, народная бесплатная библиотека имени императора Александра III. Впоследствии на протяжении многих лет император приезжал сюда во время пасхальных празднеств.

После прихода большевиков все изменилось. Архимандрита Родиона (настоятеля скита) и иеромонаха Анастасия (казначея и эконома) в 1917 г. зверски убили. Село переименовали в Шеметив, так звали одного из первых жителей, потом вынесли иконы, закрыли храм, устроили в нем склад для ядохимикатов, вскоре поселили обездоленных детей. Второй раз переименовали село уже в тридцатых годах - на Первомайское. Через несколько лет храм загорелся и знаменитый золотой купол был полностью уничтожен. А в конце войны храм окончательно взорвали, в руинах осталась часовня. Последние уцелевшие мозаики с нее снял основатель местного сельского музея Красюк.

Эти фрески в музее долго не выставлялись, их прятали в школьном подвале, и только во времена перестройки, уже после смерти Красюка, они вошли в экспозицию музея. На фотографии Зинаида Николаевна Мотроновская, нынешний директор музея и внучка очевидицы крушения. Всем, кто спасал царскую семью и придворных из-под обломков поезда, Императрица позже раздала подарки. Кому-то фарфоровую посуду, кому-то – деньги. Зинаида Николаевна гордится овальным фарфоровым блюдом, которое сегодня хранится в музее. «Бабушке она подарила два блюда: одно большое, вот это, второе меньше и несколько тарелок. Бабушка всегда с пиитетом рассказывала о том, что это память о «Царице» и берегла его всю жизнь.

В таком полуразрушенном, обезглавленном состоянии часовня простояла около 60 лет.

"Ко мне на прием пришли две жительницы Первомайского, - вспоминал недавнее прошлое тогдашний начальник Южной железной дороги Виктор Остапчук, - попросили помочь как-то укрепить часовню, чтобы она совсем не разрушилась. Начали поднимать архивы, дабы выяснить, кому же она принадлежит, и убедились, что она находится на балансе железной дороги. Магистраль тянется много сотен километров, вдоль нее много церквей, мы помогали строить или восстанавливать некоторые из них. Но ни одна из них не находится непосредственно в такой близости. Можно сказать, сам Бог велел, чтобы мы ее реставрировали."

Реставрационные работы в часовне были начаты в 2002 году, а завершились в день Пасхи - 27 апреля 2003 года. Вместе с созданием комплекса была вновь построена гостевая платформа с парадными лестницами в стиле XIX века, а также реконструирована железнодорожная платформа «Первомайский», которой вернули прежнее историческое название - Спасов Скит.

Сделали все на совесть, а в планах есть и восстановление собора чертежи которого найдены в архивах. Возможно ли такое, новое чудо на этом месте покажет время. Сейчас на месте Храма установлена ротонда. Крест с Распятием Спасителя поставлен в 2007 г. - на месте алтаря разрушенного храма Христа Спасителя, и изготовлен из дуба, поднятого со дна реки Десна в Черниговской области. Утверждают, что дуб пролежал в воде более 1000 лет.

Сегодня в чистом и тихом парке возле часовни можно встретить туристов не только со всех уголков Украины и России, но и Европы, Америки. «Я пять лет смотрю за порядком на территории храмового комплекса и могу сказать, что интерес у людей с каждым годом все больше, - рассказывал дежурный охранник, - много паломников, много туристов. Однажды привезли сюда пожилую женщину. Она долго стояла и смотрела на храм, на уходящие поезда. А в стороне стоял мужчина, он тоже молчал. Женщина на прощание пожертвовала храму какие-то ценности, позднее выяснилось, что она - потомок погибших здесь. В поезде ехали ее дедушка и бабушка. Дед погиб, а бабушка прожила долгую жизнь, но в поезда больше никогда не садилась».

Не убойтесь во след бабушке, а садитесь в поезда или авто и приезжайте, посмотрите на все своими глазами, и я уверен, ваше сердце прикипит памятью к этому святому месту.

17 октября 1888 года императорская семья на поезде возвращалась из крымского имения в Ливадии. Император Александр III с супругой и детьми был на завтраке в вагоне-столовой, когда внезапно мощный толчок сбросил всех в поезде со своих мест и поезд сошел с рельсов.

10 вагонов императорского поезда сошли с рельсов в 14 часов 14 минут на 295 километре линии Курск - Харьков - Азов у станции Борки под Харьковом. Первый сильный толчок сбросил людей с их мест. Люди услышали страшный треск, затем произошел второй толчок, более мощный, по сравнению с первым. Третий толчок был слабым, после него поезд остановился.

Картина, представшая глазам очевидцев, была ужасающей: 10 из 15 вагонов поезда были сброшены на левую сторону высокой насыпи. Все бросились на поиски императорской семьи и нашли их уцелевшими. Александр III с императрицей Марией Федоровной, детьми и свитой были во время катастрофы находились в вагоне-столовой, который теперь был полностью разрушен. После первого толчка пол в вагоне провалился, осталась одна рама, все пассажиры оказались на насыпи. Вагон полулежал, его крыша обвалилась и лежала частью на нижней раме. Император, обладавший недюжинной силой, проявил мужество и держал на своих плечах крышу, пока его родные и слуги спасались из-под обломков.

Из искореженного вагона-столовой, без колес и со сплюснутыми стенами, благополучно выбрались император с супругой, цесаревич Николай, великий князь Георгий Александрович, великая княжна Ксения Александровна, свита, приглашенная к завтраку. Многие отделались царапинами и ушибами, только флигель-адъютанту Владимиру Шереметеву раздробило палец руки. Великая княжна Ольга Александровна в момент катастрофы была с няней в вагоне царских детей. Их выбросило на насыпь, а маленького великого князя Михаила Александровича из-под обломков извлек солдат при помощи государя.

Только пять вагонов и оба локомотива уцелели благодаря сработавшим автоматическим тормозам. Вагон с придворными и буфетной прислугой был полностью разрушен, а все его пассажиры погибли. 13 изуродованных тел были извлечены из-под обломков на насыпь.

Весть о крушении быстро разлетелась и помощь поспешила со всех сторон. Императорская семья активно участвовала в ликвидации последствий. Государь лично руководил извлечением жертв и пострадавших из-под обломков поезда, а императрица с медперсоналом обходила раненых и оказывала им помощь. Всего в катастрофе пострадало 68 человек, 21 из них погибло, в том числе личный охранник императрицы Марии Федоровны Тихон Сидоров. Только после того, как все жертвы были опознаны, а помощь раненым была оказана, уже в сумерках императорская семья села в свитский поезд, прибывший следом, и отправилась на станцию Лозовую. Там по случаю чудесного спасения венценосной семьи был отслужен благодарственный молебен.

Делом о крушении в Борках занялся прокурор Анатолий Кони. Основной версией катастрофы стали превышение поездом скорости и плохое состояние железной дороги. На момент аварии вагоны были в прекрасном состоянии и 10 лет исправно служили без происшествий. Поезд состоял из 15 вагонов, которые тянули два локомотива. В нарушение всех правил, по которым в пассажирском поезде было допустимо только 42 оси, в императорском составе их было 64. Кроме того, с таким весом состав должен был следовать со скоростью не более 40 км/ч, но в действительности скорость составила 68 км/ч. К следствию привлекли управляющего обществом Юго-Западных железных дорог Сергея Витте.

Вопреки государственным чиновникам, утверждавшим, что причиной аварии стало плохое состояние путей, Витте настаивал, что дело было в превышении скорости и недостатках компоновки поезда, о которых он предупреждал правительство. Каждая из сторон пыталась снять с себя ответственность. В итоге, император решил потихоньку закрыть дело о крушении. Результатом расследования стала отставка министра путей сообщения и нескольких других крупных чиновников и назначение Витте начальником императорских железных дорог.

Примечательно, что несмотря на официальную позицию, совершенно другая версия крушения была изложена в воспоминаниях русского генерала Владимира Сухомлинова. Он утверждал, что крушение произошло из-за взрыва бомбы, подложенной в состав революционером, который устроился на поезд помощником императорского поезда.

«Крушение поезда приписывалось неисправности железнодорожного пути, и министру путей сообщения пришлось покинуть пост; впоследствии же, значительно позднее, выяснилось, что это было делом революционных организаций. <…>…при разборе переписки и документов, нашли фотографии с пометками на обратной стороне тех сведений, которые собирал об этих лицах покойный. Между ними признали и одного, который поступил на придворную кухню поваренком и исчез на станции, предшествовавшей катастрофе у Борок. Поставив адскую машину над осью вагона рядом со столовой, он покинул поезд, что и выяснилось после крушения, когда стали проверять, все ли на месте и нет ли кого-нибудь под вагонами».

На месте катастрофы был вскоре установлен скит, названный Спасо-Святогорским. Там же был сооружен храм во имя Христа Спасителя Преславного Преображения и часовня. Во время Великой Отечественной войны храм был взорван, а часовня повреждена. Более 50 лет сооружение простояло без купола, пока в 2000-х оно не было отреставрировано.