Оценка доказательств в суде присяжных. Исследование доказательств в суде присяжных

Каждое из доказательств, исследуемое в судебном следствии с участием присяжных заседателей, в определенной степени содействует возникновению у них внутреннего убеждения в виновности либо невиновности подсудимого. Однако существует группа доказательств, которые объективно, по своей «природе», вне зависимости от доказательственной ценности, способны оказать на присяжных чрезвычайно сильное психологическое воздействие.

К таким доказательствам, на наш взгляд, можно отнести, прилагаемые к протоколам осмотра наиболее шокирующие фотографии трупов (в стадии разложения, со следами повреждений); места совершения преступления (со следами этого преступления, например, кровью); некоторые орудия преступления; видео- и аудиозаписи; некоторые иные вещественные доказательства.

Если такие доказательства будут исследоваться с участием присяжных, то они могут оказать на «судей факта» негативное воздействие.

Во-первых, эти доказательства способствуют возникновению сильных отрицательных эмоций в отношении подсудимого, что может повлечь предубеждение присяжных касательно его виновности.

Во-вторых, эти фактические данные способны шокировать присяжных , вызвать стресс, потрясение у «судей факта», что негативно скажется на восприятии ими остальных доказательств дела.

Учитывая данные свойства этих доказательств, С.А.Пашин очень точно назвал их «шокирующими» 2 35 . Наличие в материалах уголовного дела «шокирующих» доказательств всегда создает проблемную ситуацию на практике, поскольку необходимость особого подхода к их исследованию не воспринята действующим уголовно-процессуальным законодательством РФ, которое не содержит никаких норм, устанавливающих особый порядок исследования «шокирующих» доказательств, либо специальные основания их исключения. Этот пробел закона, как и в изложенных выше случаях, восполняется обыкновениями судебной практики, анализ которой позволяет выделить два подхода к решению рассматриваемой проблемы.

235 Пашин С.А. Доказательства в российском уголовном процессе. С. 381. Это определение, конечно, является условным, поскольку указанные негативные свойства этой группы доказательств проявляются только в суде с участием присяжных заседателей.

Первый состоит в решении данной проблемы путем сокращения пределов судебного следствия за счет исключения из разбирательства этих доказательств . Этот подход отражен в ч. 5 п. 15 указанного Постановления Пленума Верховного Суда РФ в виде следующего разъяснения: «Установив, что исследование того или иного доказательства может повлиять на объективность и беспристрастие присяжных заседателей, председательствующий в соответствии со ст.243 УПК РСФСР вправе устранить такое доказательство из судебного разбирательства с обязательным приведением в постановлении мотивов принятого решения».

Этот подход в какой-то степени позволил разрешить возникающие на практике затруднения, однако сразу же породил не менее актуальную теоретическую проблему определения оснований, в соответствии с которыми «шокирующие» доказательства должны исключаться из материалов дела.

По этому вопросу в научной литературе развернулась дискуссия, в ходе которой были высказаны различные точки зрения. По мнению первой группы авторов (В.Вознесенский, В.В.Золотых и др.), указанные доказательства должны исключаться из пределов судебного следствия как неотносимые. Такая позиция основана на приведенном выше разъяснении Пленума Верховного Суда РФ, согласно которому судья должен «устранять» такие доказательства из разбирательства в соответствии со ст. 243 УПК РСФСР по причине их неотносимости, поскольку именно в этой статье закреплена обязанность судьи устранять «из судебного разбирательства все не имеющее отношения к делу».

Данная позиция разделяется многими судьями, участвующими в разбирательстве дел судом присяжных, а по некоторым делам и Кассационной палатой ВС РФ.

Так, при рассмотрении дела С. и Ч. в Мособлсуде прокурор заявил ходатайство о предъявлении присяжным для осмотра фотографии трупа К. Судья отклонила это ходатайство, сочтя указанные доказательства неотносимыми.

Государственный обвинитель в кассационном протесте сослался на этот отказ, указав, что он лишил «присяжных возможности участвовать в исследовании всех доказательств , рассматриваемых в суде». Кассационная палата Верховного Суда РФ оставила эту часть протеста без удовлетворения, так как «фотографии трупа Кулагина не содержат какой-либо доказательственной информации, в том числе о предметах, с помощью которых мог быть лишен жизни Кулагин (петля, шнурок, веревка), и о следах воздействия этих предметов, что не оспаривается и в протесте» (см.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 1994. № 5. С. 10).

Не отрицая правильности данного подхода в отдельных случаях, когда «шокирующие» доказательства действительно являются неотносимыми, вряд ли можно согласиться с утверждением об их неотносимости в целом (в контексте традиционного понимания термина «относимость»). Так, даже в приведенном примере фотография трупа Кулагина являлась одним из доказательств его смерти, т.е. устанавливала обстоятельство, прямо входящее в предмет доказывания и относящееся к компетенции присяжных 2 36 . Очевидно, что это доказательство по смыслу ст .ст. 68, 69 УПК РСФСР является относимым, несмотря даже на то, что на данных фотографиях не были зафиксированы следы воздействия предметов, при помощи которых К. был лишен жизни.

236 Это доказательство относится к компетенции присяжных, поскольку «судьи факта» отвечают на вопрос о доказанности события преступления, а в этот комплекс обстоятельств входит и факт смерти потерпевшего К.

То же самое можно сказать и о многих других «шокирующих» доказательствах, которые устанавливают обстоятельства, входящие в предмет доказывания и относящиеся к компетенции присяжных. Поэтому утверждение указанных авторов и Пленума Верховного Суда о возможности исключения «шокирующих» доказательств по мотивам их неотносимости представляется нам не совсем соответствующим действующему законодательству и традиционному пониманию этого свойства доказательства.

Второй подход к решению данной проблемы предложен Е.П.Гришиной, по мнению которой доказательства, «шокирующие» присяжных заседателей, следует исключать из пределов судебного следствия, поскольку они не соответствуют критерию достоверности 23 7 .

237 Гришина Е.П. Достоверность доказательств в уголовном процессе : Дис. канд. юрид. наук. М., 1996. С. 124.

Не оспаривая данной позиции применительно к действительно недостоверным «шокирующим» доказательствам, мы полагаем, что недостоверность не может быть общим основанием для исключения любых доказательств, способных оказать на присяжных негативное психическое воздействие, т.к. они могут полностью соответствовать критерию достоверности. Так, например, в приведенном выше казусе фотография трупа Ч. была полностью достоверна, поскольку отражала факты, имевшие место в действительности. Слабой стороной данной позиции является и неучет того, что оценка достоверности доказательств в суде присяжных входит в компетенцию судей факта, а не профессионального судьи (по крайней мере, до вынесения вердикта).

Так, Л.Б.Алексеева пишет, что «недопустимым считается и то доказательство, которое получено в надлежащей процедуре, но содержащаяся в нем информация не должна доводиться до сведения присяжных» 23 8 . П.А.Лупинская указывает на тесную связь условий допустимости доказательств с нравственными началами судопроизводства, вследствие чего «в ряде случаев именно нравственные принципы выступают критерием допустимости доказательств» 2 39 .

238 Алексеева Л.Б. Судебное следствие. Прения сторон. Возвращение дела на дополнительное расследование со стадии судебного разбирательства. С. 149–150.

239 Лупинская П.А. Указ. соч. С. 95.

Полностью соглашаясь с приведенными позициями, мы, тем не менее, полагаем, что в соответствии с действующим процессуальным законодательством которое не содержит запрета на исследование с участием присяжных «шокирующих» доказательств при условии соблюдения процедуры собирания, указанные доказательства не могут быть исключены как недопустимые, поскольку они не будут являться «полученными с нарушением закона», что в соответствии с ч. 3 ст. 69 УПК РСФСР является обязательным условием признания доказательства недопустимым.

Таким образом, если «шокирующие» доказательства не являются недопустимыми, неотносимыми или недостоверными - они не могут быть устранены из судебного разбирательства по этим основаниям.

Что же в таком случае может быть основанием для исключения этих доказательств из материалов дела?

Анализ действующего законодательства, судебной практики, опыта иных моделей судебного следствия приводит нас к выводу, что таким основанием должна быть все-таки неотносимость этих доказательств, однако понимаемая с учетом специфики суда присяжных (не в традиционном контексте).

Для такого понимания относимости доказательств в суде присяжных , на наш взгляд, следует ввести особый критерий доказательства - психологическую допустимость. Психологическая допустимость - свойство доказательства не оказывать возможного негативного психического воздействия на присяжных заседателей (т.е. не шокировать, не вызывать излишнего волнения). Именно по этому критерию все доказательства, исследуемые в первой части судебного следствия в суде присяжных, можно разделить на две группы: шокирующие и психически нейтральные.

В отличие от остальных критериев доказательства это свойство является условным и субсидиарным, его отсутствие само по себе не должно влечь исключения доказательства из материалов дела - поскольку угроза возможного возникновения предубеждения у присяжных не должна влечь каких-либо правовых последствий - без сопоставления с доказательственной ценностью этих сведений для вынесения присяжными вердикта по делу.

Это свойство доказательства оказывает сильное воздействие на относимость. Представляется, что в суде присяжных под влиянием действия данного критерия оценка относимости разбивается на два этапа: первоначальную и окончательную. Первоначальная оценка относимости доказательства производится традиционным способом, т.е. путем оценки значения для разрешения дела тех обстоятельств, которые устанавливаются этим доказательством. Окончательная оценка относимости должна осуществляться путем сопоставления доказательственного значения этих фактических данных с установленной опасностью негативного воздействия на присяжных, эти данные исследующих. И если эта опасность перевешивает доказательственную ценность этих сведений, т.е. как бы аннулирует ее - это делает данное доказательство неотносимым и подлежащим исключению из материалов дела именно по этому основанию 2 40 .

240 Тезис об «аннулировании» доказательственного значения фактических данных, конечно, является юридической фикцией. Однако эта фикция позволяет теоретически обоснованно решить проблему оснований исключения «шокирующих» доказательств из материалов дела.

Следует отметить, что в отдельных случаях судебная практика уже использует такой подход, несмотря на отсутствие законодательного закрепления этого основания.

Так, при разбирательстве дела П. и Ф. в Ростовском областном суде судья отклонил ходатайство государственного обвинителя об ознакомлении присяжных с фотографиями трупа потерпевшего, «поскольку доказательственная значимость этих фотографий существенно превышает опасность психологического воздействия на присяжных заседателей при вынесении ими вердикта» 2 41 .

241 Летопись суда присяжных (прецеденты и факты) // Российская юстиция. 1995. № 2. С. 6.

Сопоставляя доказательственную значимость «шокирующих» доказательств с опасностью возникновения предубеждения у присяжных в результате их исследования, председательствующий должен, на наш взгляд, учитывать следующие обстоятельства:

1. Наличие в материалах дела доказательств, содержащих аналогичные сведения.

Согласно действующему законодательству фотоснимки, видеозаписи являются чаще всего приложениями к соответствующим протоколам следственных действий, где та же информация изложена в вербальной форме. В соответствии со ст. 84 УПК РСФСР любые «„вещественные доказательства“ должны быть подробно описаны в протоколах осмотра» и по возможности сфотографированы. Таким образом, практически любой фотографии, видеозаписи, вещественному доказательству соответствует приобщенный к делу протокол, в котором содержится та же информация, но в менее шокирующей (вербальной) форме. Поэтому, если указанные доказательства не устанавливают каких-либо новых обстоятельств по сравнению с протоколами, их исключение не окажет существенного значения на формирование внутреннего убеждения присяжных и в то же время предотвратит изложенные выше негативные последствия от их исследования.

2. Наличие спора сторон относительно обстоятельств дела, устанавливаемых этим доказательством.

В случае спора о доказанности того или иного обстоятельства дела судья не должен исключать шокирующие доказательство, если оно устанавливает данный спорный факт, поскольку это негативно отразится на полноте судебного следствия и введет присяжных в заблуждение.

В.Воскресенский приводит следующий пример, связанный с этим аспектом проблемы: «По делу К., обвинявшегося в умышленном убийстве, по ходатайству прокурора присяжным была продемонстрирована видеозапись осмотра места происшествия для того, чтобы показать, что к голове трупа приклеилась этикетка от водочной бутылки. Это опровергало… показания подсудимого, голословно отрицавшего факт нанесения потерпевшему удара бутылкой» 2 42 .

242 Воскресенский В. Указ. соч. С. 4.

Несмотря на приведенный казус, исключение шокирующих доказательств по мотивам их неотносимости в указанном контексте применяется на практике в крайне редких случаях. В исследованных процессах нам не удалось установить ни одного случая исключения, например, фотографий трупов с мотивацией, аналогичной вышеизложенной 2 43 .

243 Чаще всего такие доказательства исключались как недопустимые по причине нарушения процедуры.

Напротив, мы неоднократно наблюдали отклонение судьями возражений сторон, ссылающихся на опасность негативного психического воздействия таких доказательств.

Представляется, что такой подход практики обусловлен отсутствием в УПК РСФСР норм , регулирующих вопросы исследования шокирующих доказательств в судебном следствии с участием присяжных. Поэтому, на наш взгляд, было бы целесообразным ввести в проект УПК РФ правило, аналогичное разъяснению в п. 15 указанного Постановления Пленума Верховного суда РФ. Это позволило бы судьям своевременно и эффективно устранять из разбирательства дела указанные доказательства.

Однако такой подход к решению данной проблемы, на наш взгляд, не должен быть единственным, поскольку даже при его реализации значительная часть «шокирующих» доказательств будет исследоваться с участием присяжных и окажет на них определенное воздействие.

Мы полагаем, что это негативное воздействие может быть существенно ослаблено за счет использования особых способов исследования этих доказательств в судебном следствии, позволяющих частично нейтрализовать их наиболее шокирующие «элементы».

Одним из таких способов может стать выборочное исключение из доказательства отдельных групп фактических данных, способных оказать на присяжных наибольшее отрицательное воздействие. Так, например, при демонстрации присяжным видеозаписи осмотра трупа, возможно опустить фрагменты с вскрытием полостей тела и т.п.

Другим способом вполне может стать некоторое преобразование доказательства, позволяющее снизить уровень его «шокирующего» воздействия. Например, упомянутую видеозапись можно продемонстрировать присяжным не в цветном, а в черно-белом изображении.

Представляется, что при отсутствии возражений сторон все эти способы вполне могут быть применены в судебном следствии и в рамках действующего законодательства, однако было бы желательно закрепить их в проекте УПК РФ, что послужило бы еще одной гарантией сохранения объективности и беспристрастия коллегии присяжных заседателей.

3. Процедура нейтрализации последствий исследования с участием присяжных недопустимых доказательств и иного незаконного воздействия

Согласно ч. 3 ст. 435 УПК РСФСР в случае, если в ходе судебного следствия состоялось исследование доказательств, признанных впоследствии недопустимыми, председательствующий судья «обязан… признать состоявшееся его исследование недействительным». Эти процессуальные действия и составляют закрепленную в УПК процедуру нейтрализации исследования с участием присяжных недопустимых доказательств.

С целью ослабить негативное воздействие на присяжных исследованных недопустимых доказательств судья в рамках данной процедуры обращается к коллегии «судей факта» с просьбой «забыть» те или иные доказательства и не принимать во внимание при вынесении вердикта. При этом судья должен пояснить присяжным причину такого требования и ответить на все возникшие у них по этому поводу вопросы.

Многие авторы справедливо подчеркивают, что даже после такого обращения присяжные вряд ли смогут заставить себя забыть те или иные недопустимые доказательства. Поэтому данная процедура должна применяться в качестве дополнительной гарантии по отношению к изложенным выше правилам, препятствующим доведению недопустимых доказательств до присяжных. Вместе с тем нельзя отрицать и того , что в определенной степени эта процедура все-таки нейтрализует негативные последствия исследования недопустимых доказательств с участием присяжных, что говорит о необходимости ее перенесения и в проектируемое уголовно-процессуальное законодательство.

Помимо данной процедуры, УПК предусматривает процессуальные правила, позволяющие председательствующему пресечь либо нейтрализовать любое незаконное воздействие участников судебного следствия на присяжных заседателей. Так, в ч. 1 ст. 445 УПК РСФСР установлен запрет на общение участников судебного разбирательства с присяжными «помимо установленного порядка», что позволяет пресечь любые подобные действия.

Если на присяжного все же было оказано незаконное воздействие, судья в соответствии с ч. 2 этой же статьи вправе отстранить этого заседателя от участия в деле, если «возникнут основания полагать, что этот присяжный заседатель утратил объективность, необходимую для разрешения дела в соответствии с законом».

Поскольку и эти процедуры обеспечивают сохранение объективности и беспристрастия присяжных в том случае, если «не сработали» запретительные процессуальные нормы и незаконное воздействие все-таки было оказано, мы также полагаем необходимым закрепить их в качестве важной гарантии в проектируемом процессуальном законодательстве.

Таким образом, российская модель судебного следствия в суде присяжных предусматривает особенности процедуры, обеспечивающие разграничение компетенции между профессиональным судьей и «судьями факта», защиту последних от различных попыток оказания незаконного воздействия. С учетом изложенных предложений по усовершенствованию этих особенных процедур, можно рассчитывать, что и в дальнейшем у критиков суда присяжных не будет оснований именовать эту форму судопроизводства «судом улицы», подчиняющимся голосу общественного мнения, а справедливые и правосудные вердикты суда присяжных обеспечат этой форме судопроизводства достойное место в правовой системе России.

Резюмируя изложенное, можно сделать вывод, что российская модель судебного следствия в суде присяжных существенно отличается от рассмотренных во второй главе настоящего исследования конкретно-исторических моделей этого этапа. Эти отличия проявляются во всех аспектах судебного следствия: в предмете, в процессуальном статусе субъектов этого этапа, в его процедуре. Некоторая схожесть современного российского судебного следствия с дореволюционным аналогом этого этапа по Уставу уголовного судопроизводства 1864 г. объясняется вовсе не копированием текста этого нормативно-правового акта, а принадлежностью этих моделей к одному типу - смешанному судебному следствию.

Однако эти отличия российской модели судебного следствия в суде присяжных совершенно не исключают возможность заимствования из иных моделей тех процедур и процессуальных правил, которые, будучи апробированными многолетней практикой деятельности суда присяжных, показали свою эффективность и соответствие сущности этой формы судопроизводства. Преобразованные на основе мирового опыта, учитывающие все особенности российской правовой системы, процессуальные правила судебного следствия в российском суде присяжных способны на многие десятилетия стать весомой гарантией прав и свобод человека и гражданина в обновленной России.

2. Алексеева Л.Б. Производство в суде присяжных (комментарий к разделу Х УПК РСФСР) // Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР / Научн. ред. проф. В.Т.Томин. М.: Вердикт, 1996.

3. Алексеева Л.Б. Судебное следствие // Суд присяжных: Пособие для судей / С.Е.Вицин, Л.Б.Алексеева, И.Б.Михайловская, Э.Ф.Куцова. М.: Российская правовая академия МЮ РФ, 1994.

4. Алексеева Л.Б. Судебное следствие. Прения сторон. Возвращение дела на дополнительное расследование со стадии судебного разбирательства // Рассмотрение дел судом присяжных. Варшава: БДИПЧ ОБСЕ, 1997. С. 125–158.

5. Арсеньев К.К. Предание суду и дальнейший ход уголовного дела до начала судебного следствия. СПб., 1870.

6. Арсеньев К.К. Судебное следствие. СПб., 1871.

7. Басков В.И. Поддержание государственного обвинения в суде присяжных // Вестник Моск. ун-та. Сер. 11. (Право). 1994. № 5.

8. Бентам И. О судебных доказательствах. Киев, 1876.

9. Бернэм У. Суд присяжных заседателей. М.: Московский независимый институт международного права, 1995.

10. Бернэм У. Российский и американский суд присяжных: Сравнительно-правовой анализ // Бернэм У., Решетникова И.В., Прошляков А.Д. Судебная адвокатура. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 1996. С. 118–140.

11. Боботов С.В. Откуда пришел к нам суд присяжных? (англо-саксонская модель). М.: Российская правовая академия МЮ РФ, 1994.

12. Боботов С.В., Чистяков Н.Ф. Суд присяжных: история и современность. М.: Манускрипт, 1992.

13. Бобрищев-Пушкин А.М. Эмпирические законы деятельности русского суда присяжных. М., 1896.

14. Бозров В.М. Кобяков В.М. Судебное следствие: Вопросы теории и практики . Екатеринбург: Каменный пояс, 1992.

15. Бутов В.Н. Уголовный процесс Австрии. Красноярск: Изд-во Красноярского ун-та, 1988.

16. Ведерников Н.Т. Личность обвиняемого и подсудимого (понятие, предмет и методика изучения). Томск, 1978.

17. Волкодаев Н.Ф. Судебное следствие: Дис. канд. юрид. наук. Саратов, 1969.

18. Воскресенский В. Проблемы доказывания обвинения // Российская юстиция. 1995. № 4. С. 3–5.

19. Гайсинович М.А. Принцип состязательности в суде присяжных заседателей // Законность. 1995. № 9. С. 29–32.

20. Гейнце Р. Очерк английского судоустройства в связи с судом присяжных. СПб.: тип. Куколь-Яснопольского, 1896.

21. Гравина А.А., Кашепов В.П., Сырых В.М. Эффективность законодательства о суде присяжных // Эффективность закона. Методология и конкретные исследования. М., 1997.

22. Григорьева Н.В. Принципы уголовного судопроизводства и доказательства (обсуждаем проекты УПК) // Российская юстиция. 1995. № 8. С. 39–42.

23. Гришина Е.П. Достоверность доказательств в уголовном процессе: Дис. канд. юрид. наук. М., 1996.

24. Грошевой Ю.М. Проблемы формирования судейского убеждения в уголовном судопроизводстве. Харьков, 1975.

Судебное следствие в суде присяжных проходит по общим правилам непосредственного исследования доказательств и установления фактических обстоятельств дела со следующими особенностями.

Особенности предмета доказывания

Выше обращалось внимание на то, что все судебное разбирательство в суде присяжных делится на два этапа, что предопределено разграничением компетенции между присяжными заседателями и профессиональным судьей. Соответственно этому и судебное следствие делится на два этапа. На первом этапе устанавливаются те фактические обстоятельства, доказанность которых отнесена к компетенции присяжных заседателей. Это основной этап судебного следствия, поскольку к компетенции присяжных отнесен не только основной вопрос всякого уголовного дела -- виновен ли подсудимый в совершении преступления, в котором его обвиняет государственный обвинитель (или потерпевший), но и заслуживает ли он снисхождения либо особого снисхождения. Поэтому на первом этапе в присутствии присяжных заседателей подлежат доказыванию практически все обстоятельства, указанные в ст. 68 УПК, за следующими изъятиями.

В присутствии присяжных не исследуются факты, связанные с прежней судимостью подсудимого (ст. 446 и 449 УПК). Законодатель посчитал, что исследование такого рода фактов способно привести к несправедливому предубеждению присяжных, и они могут признать подсудимого виновным не потому, что вина его в совершении данного преступления доказана, а потому, что он склонен совершать преступления.

Хотя закон и не содержит больше никаких ограничений в части исследования в присутствии присяжных иных данных, которые могут привести к несправедливому предубеждению, но и логика закона, и практика отправления правосудия с участием присяжных заседателей убеждают в том, что в присутствии присяжных следует избегать исследования и многих других обстоятельств. Прежде всего, это относится к данным о личности, которые можно охарактеризовать как "плохая репутация" подсудимого (алкоголик, наркоман, плохой семьянин и др.). Не рекомендуется предъявлять присяжным для обозрения фотографии (киносъемку), способные вызвать отрицательные эмоции присяжных (фотография изуродованного трупа), если, конечно, это не имеет значения для дела и информация, запечатленная фотографией, содержится в других источниках доказательств, которые были исследованы в суде (например, протокол осмотра места происшествия, показания свидетелей, заключение эксперта). Но если в ходе судебного следствия какая-либо из сторон настаивает на предъявлении фотографий для подтверждения фактических данных, которые видны на фотографии, то такие фотографии должны предъявляться для обозрения присяжным и исследоваться в ходе судебного следствия.

Запрещение исследовать в присутствии присяжных данные о прошлых судимостях подсудимого, равно как и рекомендация избегать исследования его плохой репутации действуют до тех пор, пока подсудимый или его защитник не укажут на обстоятельства, требующие опровержения. Так, если защитник скажет, что его подзащитный впервые совершил преступление, то прокурор должен будет сообщить присяжным, что подсудимый имеет неснятую судимость. Равным образом если защита будет утверждать, что подсудимый достойный человек (хороший семьянин, труженик, занимается благотворительной деятельностью, добрый, честный и др.), то обвинение вправе привести факты, свидетельствующие об обратном. В присутствии присяжных обстоятельства, связанные с гражданским иском, устанавливаются лишь в том объеме, который влияет на признание обвиняемого виновным в конкретном преступлении, Все, что выходит за эти пределы (расходы на похороны, на лечение, возмещение морального вреда и др.), должно устанавливаться судьей уже после вынесения присяжными вердикта, т.е. на втором этапе судебного следствия.

Поскольку отказ прокурора от обвинения может иметь место на любом этапе судебного разбирательства (ч. 1 ст. 430 УПК), то это может произойти и до окончания судебного следствия. Если прокурор откажется от обвинения частично, то дело в этой части прекращается и дальнейшее исследование обстоятельств, касающихся этой части обвинения, не проводится. Если прокурор откажется от обвинения полностью, то дело прекращается в полном объеме и коллегия присяжных распускается. Однако если потерпевший возражает против частичного или полного прекращения дела, то судебное следствие продолжается в полном объеме.

Особенности пределов доказывания

В ч. 2 ст. 446 установлено: "Если все подсудимые полностью признали себя виновными, председательствующий сразу же предлагает каждому из них дать показания по поводу предъявленного обвинения и других обстоятельств дела. В случае, когда сделанные признания не оспариваются какой-либо из сторон и не вызывают у судьи сомнений, председательствующий вправе, если с этим согласны все участники процесса, ограничиться исследованием лишь тех доказательств, на которые они укажут, либо объявить судебное следствие оконченным и перейти к выслушиваниям прений сторон".

Это существенное отступление от общих правил доказывания, согласно которым признание обвиняемым своей вины может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении признания совокупностью имеющихся по делу доказательств (ч. 2 ст. 77 УПК).

Такое отступление от общих правил вытекает из принципа состязательности, равно как и обязанность прекратить уголовное Дело при отказе прокурора от обвинения.

Вместе с тем закон исходит из того, что при полном признании подсудимым своей вины должны быть, тем не менее, установлены все обстоятельства, подлежащие доказыванию по уголовному делу в рамках вопросов, отнесенных к компетенции присяжных заседателей. В данном случае считается, что все подлежащие доказыванию обстоятельства, позволяющие признать подсудимого виновным в совершении преступления, можно считать доказанными, поскольку подсудимый не оспаривает обвинения.

Ограничить судебное исследование судья может при соблюдении ряда условий: сделанное признание не оспаривается какой-либо из сторон; не вызывает у судьи сомнения. При этом председательствующий вправе, если с этим согласны все участники процесса, ограничиться исследованием лишь тех доказательств, на которые они укажут, либо, если таких ходатайств нет, объявить судебное следствие оконченным (ст. 446 УПК).

Признание доказательства недопустимым. Суд присяжных. Недопустимые доказательства. Особый порядок судопроизводства. Порядок признания доказательства недопустимым. Ходатайство об исключении доказательств.

Недопустимые доказательства. Особый порядок судопроизводства

При особом порядке рассмотрения не рассматриваются вопросы и ходатайства о признании тех или иных доказательств недопустимым. Суд выясняет лишь отношение подсудимого к предъявленному обвинению и его согласие на постановление приговора без проведения судебного разбирательства. При таком порядке судебного рассмотрения приговор выносится без проведения судебного разбирательства, соответственно, и доказательства вообще не рассматриваются.

Недопустимые доказательства в суде присяжных

Присяжным заседателям запрещается доводить сведения о наличии в уголовном деле незаконно добытых доказательствах или о недопустимых доказательствах, исключенных их перечня доказательств. Нарушение данного запрета ведет к роспуску коллегии присяжных заседателей и повторному судебному разбирательству с самого начала - с предварительного слушания.

Признание доказательства недопустимым в суде присяжных

Когда в материалах уголовного дела, рассматривающим судом присяжным, председательствующий обнаруживает или выявляет доказательство, которое в соответствии со ст.75 УПК РФ должно быть признано недопустимым, то председательствующий сам по собственной инициативе, а также по ходатайству сторон может признать его таковым и исключить из перечня доказательств. Недопустимое доказательство не может быть оглашено присяжным заседателям (ст.335 УПК РФ)

Порядок признания доказательства недопустимым

Если сторона судебного разбирательства с участием присяжных заседателей имеет желание заявить ходатайство о признании доказательства недопустимым, то она должна заявить, что имеет ходатайство процессуального характера, подлежащее рассмотрению в отсутствие присяжных заседателей. После этого председательствующий временно удаляет присяжных заседателей из зала заседания, а оставшиеся участники приступают к рассмотрению ходатайства о признании доказательства недопустимым.

Ходатайство об исключении доказательств

Сторона, желающая заявить в судебном заседании ходатайство об исключении доказательств, должна заранее подготовиться к этому, а именно, заранее должна письменно составить ходатайство об исключении доказательства по количеству участников процесса, ибо ч.1 ст.235 УПК РФ после заявления такого ходатайства обязывает его копии передать всем сторонам. Ходатайство должно быть обоснованным и мотивированным.

В рамках рассмотрения ходатайства об исключении доказательства могут быть допрошены свидетели, осмотрены вещественные доказательства, оглашены протоколы следственных действий и иные материалы уголовного дела, новые доказательства могут быть приобщены к делу. Бремя опровержения доводов защиты лежит на прокуроре. В остальных случаях бремя доказывания лежит на стороне, заявившей ходатайство. После оглашения ходатайства председательствующий выслушивает мнение сторон и принимает решение об исключении такого доказательства или отказывает в удовлетворении ходатайства. Исключенное доказательство теряет юридическую силу и не может быть положено в основу приговора, а также исследоваться и использоваться в ходе судебного разбирательства. Данные действия проводятся в отсутствие присяжных заседателей. По завершению рассмотрения ходатайства об исключении доказательств присяжные заседатели приглашаются в зал судебного заседания.

Ходатайства о признании доказательства недопустимым
Пример ходатайства о признании недопустимым протокол опознания, заявленного Васильевым А.Л., можете посмотреть в файле « ».Также можете посмотреть другие его примеры.

В соответствии и на основании ст. 335 УПК РФ законодателем вводится новое понятие - вступительные заявления государственного обвинителя и защитника, с которых начинается судебное следствие. Исходя из содержания ч.

1 - 3 ст. 335, вступительное заявление государственного обвинителя состоит из двух частей: изложения резолютивной части обвинительного заключения (постановления о привлечении в качестве обвиняемого) и предложения о порядке исследования доказательств по делу.

Вступительное заявление защитника также состоит из двух частей - изложения согласованной с подсудимым позиции по предъявленному обвинению и предложения о порядке исследования доказательств.

В ст. 446 УПК РСФСР было четко указано, что, оглашая резолютивную часть обвинительного заключения, государственный обвинитель не вправе упоминать о фактах судимости подсудимых.

Следует обратить внимание, что в ч. 1 и 2 ст. 335 УПК РФ такого прямого запрета не содержится, однако это вытекает в целом из содержания статьи. Так, в ч. 2 указано, что государственный обвинитель излагает лишь сущность предъявленного обвинения, а в ч. 8 - что данные о личности подсудимого исследуются с участием присяжных заседателей лишь в той мере, в какой они необходимы для установления отдельных признаков состава преступления, в совершении которого он обвиняется. Запрещается исследовать факты прежней судимости, признания подсудимого хроническим алкоголиком или наркоманом, а также иные данные, способные вызвать предубеждение присяжных в виновности подсудимого.

Представляется, что упоминания о судимости могут быть допустимы лишь в случаях, когда это входит в предмет исследования сущности предъявленного обвинения. Например, наряду с обвинением в убийстве при отягчающих обстоятельствах, подсудимому предъявлено обвинение в насилии в отношении сотрудника управления исполнения наказания или осужденного с целью воспрепятствовать его исправлению (ст. 321 УК РФ).

В данном случае обвинение - объективная сторона преступления - состоит в том, что субъектом может быть лишь лицо, осужденное по приговору суда и отбывающее наказание в местах лишения свободы.

Исходя из положений ст. 324 УПК РФ, согласно которой производство в суде с участием присяжных заседателей ведется в общем порядке с учетом особенностей, предусмотренных гл. 42, следует придти к выводу, что поскольку сторона обвинения первой представляет доказательства, а очередность исследования этих доказательств определяется стороной обвинения, то первыми исследуются доказательства, представленные стороной обвинения. И лишь после исследования доказательств, представленных стороной обвинения, исследуются доказательства, представленные стороной защиты. Если в уголовном деле участвуют несколько подсудимых, то очередность исследования доказательств, представленных защитой, определяется судом, с учетом мнения сторон.

Таким образом, из смысла ст. 274 и ч. 2 и 3 ст. 335 следует, что первыми исследуются доказательства, представленные государственным обвинителем в предложенном им порядке, а затем доказательства защиты, также в порядке, предложенном защитой, предварительно согласованном с подсудимым.

Такой порядок исследования доказательств соответствует конституционному положению о презумпции невиновности и о недопустимости возложения на обвиняемого обязанности доказывать свою невиновность (ст. 49 Конституции РФ) и общим положениям Уголовного процессуального кодекса (ст.

Часть 4 ст. 335 определяет порядок реализации права присяжных заседателей на участие в исследовании доказательств. В частности, если в ст. 333 указано, что присяжные заседатели имеют право задавать через председательствующего вопросы допрашиваемым лицам, то ч. 4 ст. 335 конкретизирует, что указанные вопросы излагаются письменно и подаются председательствующему через старшину. Суть вопроса, изложенного присяжным заседателем, согласно ч. 4 формулируется председательствующим, и лишь затем в такой формулировке вопрос задается допрашиваемому лицу. Председательствующему предоставлено также право отвести вопросы, не относящиеся к предъявленному обвинению.

При этом письменные вопросы присяжных заседателей должны в обязательном порядке приобщаться к протоколу судебного заседания. В случае формулировки председательствующим вопросов, изложенных присяжными заседателями, они приобщаются к протоколу судебного заседания, а вопросы, сформулированные председательствующим, отражаются в протоколе судебного заседания. Такой порядок отражения данных судебного следствия дает возможность кассационной инстанции проверить с достаточной полнотой доводы кассационных жалоб и представлений на необъективность ведения процесса.

Сам порядок допроса подсудимых, потерпевших, свидетелей, экспертов и другие процессуальные действия в процессе судебного следствия регламентированы гл. 37.

Согласно ст. 50 Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением закона. В соответствии с ч. 3 ст. 7 УПК нарушение норм в ходе уголовного судопроизводства влечет за собой признание недопустимыми полученных таким путем доказательств. Такие доказательства теряют юридическую силу и не могут исследоваться и использоваться в ходе судебного разбирательства (ч. 5 ст. 235).

Недопустимые доказательства исключаются председательствующим судьей в стадии предварительного слушания по ходатайству сторон. О порядке заявлений и разрешений таких ходатайств см. ст. 234 - 236 УПК РФ.

Если в ходе предварительного слушания исключались какие-либо доказательства как полученные с нарушением закона, то об их существовании в соответствии с ч. 6 ст. 235 запрещается сообщать присяжным заседателям при судебном разбирательстве. Нарушение этого требования является одним из оснований отмены приговора, поскольку исследование недопустимых доказательств может повлиять на принятие решения коллегией присяжных заседателей.

На необходимость принятия председательствующим судьей мер, исключающих возможность ознакомления присяжных заседателей с недопустимыми доказательствами, было обращено внимание постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации.

Доказательства, недопустимость которых была выявлена в ходе судебного разбирательства, исключаются из уголовного дела как по собственной инициативе судьи, так и по ходатайству сторон. Несколько по иному была сформулирована ст. 435 УПК РСФСР, которая прямо обязывала председательствующего судью решить вопрос об исключении из разбирательства в суде присяжных всякого доказательства, полученного с нарушением закона. Часть 5 ст. 335 УПК РФ хотя и не указывает на обязательность исключения судьей недопустимых доказательств, а говорит лишь о том, что судья исключает такие доказательства; обязательность этого требования вытекает из содержания ст. 7, гарантирующей законность при производстве по уголовному делу. Это же требование содержалось и в ст. 69 ч. 3 УПК РСФСР. Исследование при судебном разбирательстве недопустимых доказательств с участием коллегии присяжных заседателей является основанием для отмены приговора.

Представляется, что положения ч. 7 ст. 235, согласно которой при рассмотрении уголовного дела по существу суд, по ходатайству стороны, вправе повторно рассмотреть вопрос о признании исключенного доказательства допустимым, распространяются и на рассмотрение дел судами с участием коллегии присяжных заседателей. Исключения из этого правила для таких судов законодателем не предусмотрено, поэтому и процедура фактического разрешения вопроса о допустимости доказательств должна быть единой. Такое решение вопроса не противоречит и требованиям ст. 324, регламентирующей порядок производства в суде с участием присяжных заседателей. Следует отметить, что ч. 5 ст. 446 УПК РСФСР также предусматривалось разрешение ходатайств об исследовании доказательств, исключенных ранее судьей из разбирательства.

Обязательным условием процедуры обсуждения вопросов о допустимости доказательств в ходе судебного разбирательства является отсутствие при этом присяжных заседателей. Указанное требование закона призвано оградить присяжных заседателей от возможного влияния на существо принимаемых ими впоследствии решений о виновности подсудимого.

По результатам обсуждения вопросов о допустимости доказательств судья обязан вынести мотивированное постановление.

Части 7 и 8 ст. 335 УПК РФ определяют предмет и пределы доказывания в суде с участием присяжных заседателей. Компетенция присяжных заседателей изложена в ст. 299, 334 и 339. Указанные статьи строго ограничивают вопросы, которые могут разрешаться присяжными заседателями, а именно:

о доказанности деяния, в совершении которого обвиняется подсудимый;

о доказанности совершения деяния подсудимым;

о виновности подсудимого в совершении преступления;

о том, заслуживает ли подсудимый снисхождения в случае признания его виновным.

С учетом компетенции присяжных заседателей в судебном заседании с их участием должны исследоваться лишь те обстоятельства дела, которые достаточны для разрешения поставленных перед ними вопросов в соответствии со ст. 339 УПК РФ.

Соблюдение процедуры исследования доказательств возложено на председательствующего судью. Он должен проявлять особое внимание к вопросам устранения из исследования доказательств, хотя и относящихся к делу, но выходящих за пределы доказывания по уголовному делу с участием присяжных заседателей. Запрещая в суде с участием присяжных заседателей исследовать факты прежней судимости, признания подсудимого хроническим алкоголиком или наркоманом, а также иные данные, способные вызвать предубеждение у присяжных в отношении подсудимого, законодатель исходил из того, что в задачу присяжных заседателей входит лишь доказанность совершения подсудимым конкретного деяния. Для решения этого вопроса прежняя судимость, а также иные данные, запрещенные к исследованию в суде с участием присяжных заседателей и описанные в ч. 8, значения не имеют. Иное решение данного вопроса неизбежно приведет к несправедливой оценке присяжными заседателями обстоятельств совершения преступления. На важность ограждения присяжных заседателей от сведений, выходящих за рамки пределов доказывания, которые могут повлиять на их объективность и беспристрастность, обратил внимание Пленум Верховного Суда РФ.

Данные о личности подсудимого исследуются с участием присяжных заседателей лишь в той мере, в какой они необходимы для установления отдельных признаков состава преступления, в совершении которого он обвиняется (см. п. 2 данной статьи). Необходимость исследования данных о личности подсудимого с участием присяжных заседателей может возникнуть также, например, по делу об убийстве из огнестрельного оружия при решении вопроса об ответственности подсудимого. Если подсудимый являлся опытным охотником, специалистом в области стрелкового оружия и т.д. и, таким образом, хорошо знал технические характеристики оружия, из которого производились эти выстрелы, его боевые свойства, то утверждения о том, что он рассчитывал на благополучный исход, т.е. не предвидел возможность поражения потерпевшего на определенном расстоянии дробовым зарядом, отчего наступила смерть последнего, будут восприняты присяжными заседателями иначе, нежели аналогичное утверждение лица, не обладающего такими познаниями.

Представляя присяжным заседателям право высказывать свое мнение о снисхождении (ч. 4 ст. 339), влияющем на назначение наказания, законодатель связывал это не с данными о личности, а с обстоятельствами совершенного подсудимым преступления, степенью участия подсудимого в его совершении.

Не должны исследоваться с участием присяжных заседателей данные о личности подсудимого, характеристики, справки о состоянии здоровья, семейном положении и все другие данные, способные вызвать предубеждения у присяжных в отношении подсудимого.

Особое значение для определения уровня состязательного характера судебного следствия имеет проявление принципа состязательности в правилах исследования доказательств, в ходе этого этапа судебного разбирательства.

Законом РСФСР от 16 июля 1993 г. в уголовно-процессуальное законодательство был введен ряд новелл, обеспечивающих в суде присяжных более состязательную, чем при разбирательстве дел в общем порядке, процедуру исследования доказательств.

Так, согласно ч. 4 ст. 446 УПК РСФСР стороны получили право допрашивать свидетелей и потерпевших раньше судьи, что полностью соотносится с распределением процессуальных функций в судебном следствии. В ст. 429 УПК РСФСР подчеркивается, что в суде присяжных «обеспечивается равенство прав сторон, которым суд, сохраняя объективность и беспристрастие, создает необходимые условия для… исследования обстоятельств дела». В Постановлении Пленума Верховного суда от 20 декабря 1994 г. в развитие данных положений закона указывается, что «оглашать в ходе судебного разбирательства протоколы следственных действий, заключения экспертов, другие приобщенные к делу документы должны, как правило, стороны, заявившие об этом ходатайства».

Изучение конкретных дел, рассмотренных с участием присяжных заседателей, показывает, что судебному следствию в этой форме судопроизводства в большей степени свойственны состязательные начала, чем при разбирательстве дел в общем порядке.

Вместе с тем анализ действующего законодательства и результатов судебной практики российского суда присяжных позволяет сделать вывод о наличии ряда отступлений от состязательных начал при исследовании доказательств, что требует изучения этих нарушений и поиска путей практического и законодательного преодоления.

Рассмотрим данные нарушения принципа состязательности и возможные способы их устранения.

Первое отступление от состязательных начал в порядке исследования доказательств в суде присяжных, связанное с процедурой допроса свидетеля, на наш взгляд, состоит в наличии в структуре этого «допроса» так называемого «свободного рассказа» свидетеля, обращенного к суду.

Как уже отмечалось выше, состязательные системы судебного следствия не приемлют «свободного рассказа», поскольку стороны должны контролировать вопросами показания «своих» свидетелей, определяя необходимый объем показаний, а также вследствие опасности, что в ходе свободного повествования свидетель может сообщить присяжным какие-либо недопустимые сведения либо свидетельствующие против той стороны, в интересах которой он вызван в суд. Напротив, в несостязательных системах судебного следствия, ориентированных исключительно на поиск судом истины, «свободный» рассказ - составная часть допроса судом свидетеля наряду с вопросами сторон, оказывающих только содействие суду в исследовании доказательств. Как уже отмечалось, ч. 4 ст. 446 УПК РСФСР устанавливает более состязательный порядок допроса свидетелей, предоставляя сторонам бо#льшую свободу в исследовании этого доказательства , чем при разбирательстве дел в общем порядке. Однако в этой статье четко не указывается, с чего в суде присяжных должен начинаться допрос свидетелей: со «свободного рассказа», свойственного несостязательным системам, либо с предложения вопросов допрашивающей стороной, что последовательно развивало бы уже закрепленные состязательные начала судебного допроса.

Как нами уже было отмечено, такой пробел закона, устанавливающего особенности судебного следствия в суде присяжных, свидетельствует о действии в данном случае общих положений закона, закрепляющих несостязательную конструкцию допроса, что, в свою очередь, создает скрытую (внутреннюю) коллизию двух норм УПК РСФСР: «части 1 ст. 283, предписывающей необходимость свободного рассказа, и части 4 ст. 446, в которой закреплен противоречащий этому положению принцип состязательности» 174 .

174 Насонов С.А. Судебное следствие в суде присяжных: законодательство, теория, практика (обобщение результатов исследования) // Вестник Саратовской гос. акад. права. 1996. № 3. С. 173.

Л.Б.Алексеева, оспаривая данную позицию, указывает, что «никакого умолчания здесь нет… в ч. 3 ст. 446 УПК совершенно четко говорится, что допрос обвинителем следует после дачи подсудимым показаний, т.е. после свободного рассказа» 175 . На наш взгляд, позиция Л.Б.Алексеевой совершенно верна применительно к ч. 3 ст. 446 УПК РСФСР, где говорится о допросе подсудимого , в то время как в ч. 4 этой же статьи, посвященной допросу свидетелей, такой «совершенной четкости» нет. Хотя, конечно, нельзя отрицать, что намеренный «пробел» в ч. 4 ст. 446 УПК РСФСР предполагает отсылку к ч. 1 ст. 283 (но не к ч. 3 ст. 446) Кодекса, где содержится правило, предписывающее необходимость «свободного рассказа». На практике судьи по разному подходят к восполнению этого «пробела» в ч. 4 ст. 446 УПК РСФСР.

175 Алексеева Л.Б. Судебное следствие. Прения сторон. Возвращение дела на дополнительное расследование со стадии судебного разбирательства. С. 143.

Так, посещение процессов в Московском областном суде позволило установить, что один из судей всегда предлагает свидетелю рассказать все, что ему известно по делу, но как только последний начинает спрашивать, о чем ему рассказывать, судья сразу же предлагает обвинителю перейти к его допросу. Другой судья того же суда никогда не делает предложений «свободного рассказа» свидетелю, так как, по его мнению, это противоречит принципу состязательности.

Каким же образом может быть устранено, до внесения изменений в законодательство, это отступление от состязательных начал?

На наш взгляд, приемлемой является позиция авторов комментария к УПК, считающих, что предложение свидетелю свободного рассказа следует передать той стороне, которая начинает допрос 176 .

176 Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР / Под общ. ред. В.М.Лебедева. М.: Спарк, 1995. С. 572.

С другой стороны, Л.Б.Алексеевой точно указано, что этот подход в настоящее время многократно усилит обвинение, поскольку «при таком положении вещей… мы… полный контроль за доказательствами отдаем в руки государственного обвинителя» 177 . Поэтому мы полностью согласны с позицией указанного автора о необходимости сохранения status quo в этом вопросе во избежание большего нарушения состязательных начал. Вместе с тем в проектируемом процессуальном законодательстве данный вопрос должен быть разрешен с состязательных позиций путем передачи права предлагать свидетелю изложить «свободный рассказ» той стороне, которая начинает этот допрос, причем закрепить данное положение именно как право, а не как обязанность этой стороны.

177 Алексеева Л.Б. Судебное следствие. Прения сторон. Возвращение дела на дополнительное расследование со стадии судебного разбирательства. С. 143.

В связи с этим следует обратить внимание на то, что в ст. 324 проекта УПК РФ («Допрос свидетеля») ничего не говорится о «свободном рассказе» и, в то же время, не содержится запрета на предложение сторонами допрашиваемым лицам таких вопросов, которые влекут ответы в форме повествования. Мы полагаем возможным уточнить текст проекта в этой части и , с учетом вышеизложенного, сформулировать соответствующее положение ч. 3 ст. 324 проекта УПК РФ следующим образом: «Первой предлагает свидетелю рассказать все, что ему известно по делу, и задает вопросы, либо сразу задает вопросы та сторона, по ходатайству которой этот свидетель вызван в судебное заседание».

Вторым существенным отступлением от состязательных начал в правилах исследования доказательств в суде присяжных является наличие у обвинителя абсолютного права первого допроса всех свидетелей, указанных в обвинительном заключении , экспертов и даже подсудимого, который в состязательных типах судебного следствия считается «первым свидетелем защиты». Единственным исключением из этого положения является правило, закрепленное в ч. 3 ст. 283 УПК, которое предоставляет право стороне, вызвавшей свидетеля, первой и допросить его. Однако во время судебного следствия такие свидетели вызываются защитой довольно редко, а все свидетели, указанные в обвинительном заключении, считаются вызванными обвинением. Негативные последствия такого процессуального неравноправия для защиты очевидны.

Приступая вторым к допросу свидетеля, защитник вынужден преодолевать сложившееся мнение присяжных, часто негативное по отношению к подсудимому, что не всегда удается. Ухудшает его положение и усиливает воздействие обвинителя на присяжных немедленное оглашение прокурором предшествующих показаний свидетеля (подсудимого) в случае их противоречия с показаниями, данными в суде.

В процессе по делу С. и др. адвокат подсудимого заявил возражение по поводу такого оглашения, так как защита лишается возможности немедленно после прокурора задать вопросы свидетелям и тем самым оказать на них равное воздействие. Судья отклонил это возражение. Адвокат смог приступить к допросу свидетеля лишь после часового допроса со стороны обвинителя (свидетель был уже крайне утомлен, вследствие чего совершенно невнятно отвечал на вопросы, а впоследствии вообще отказался давать показания) 178 .

178 Дело по обвинению Степина Ю.А.

Истоки этого отступления от состязательных начал лежат в особенностях российского предварительного следствия, на котором собирание (проверка, оценка) доказательств осуществляется только следователем, обязанным собирать как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого доказательства.

Естественно, что любые доказательства, полученные в ходе следствия, будут считаться собранными обвинением, даже те, что были собраны по ходатайству защиты. Поэтому все свидетели, эксперты, указанные в обвинительном заключении, считаются «свидетелями обвинения» вне зависимости от содержания их показаний, что дает право государственному обвинителю первому приступить к их допросам.

Каким же образом может быть устранено это отступление от состязательных начал в судебном следствии?

Единственной предпосылкой законодательного решения данной проблемной ситуации могло бы стать положение, обязывающее следователя при составлении обвинительного заключения разделить всех свидетелей, в зависимости от содержания их показаний, на свидетелей защиты и обвинения, что позволило бы установить правило о праве защитника первым допрашивать «своих» свидетелей.

Однако данное предложение вряд ли может быть реализовано на практике, поскольку указанное разделение свидетелей на две группы практически невозможно, т.к. в показаниях одного и того же свидетеля часто имеются сведения, которые могут быть использованы и для защиты, и для обвинения. Непреодолимые трудности возникнут при реализации этого правила и по так называемым «групповым» делам, где показания одного того же свидетеля могут быть «обвинительным» доказательством для одного соучастника и «оправдательным» для другого. Поэтому, на наш взгляд, единственным способом законодательного решения данной проблемы могло бы стать предоставление защитнику права первым приступать к допросу подсудимого, что в какой-то степени уравняло бы его с обвинителем. Именно такой подход нашел отражение в проекте УПК РФ, согласно ст. 321 которого «при согласии подсудимого дать показания первым его допрашивают защитник и участники процесса со стороны защиты».

Практический способ решения данной проблемы предложен В.В.Золотых, который полагает, что с учетом необходимости обеспечения равенства сторон в судебном следствии «свидетелей защиты государственный обвинитель должен передать стороне защиты, которая самостоятельно должна определять, допрашивать этих лиц или нет» 179 . Очевидно, что право первого допроса этих лиц в таком случае будет принадлежать защите.

179 Золотых В.В. Указ. соч. С. 192.

Полностью соглашаясь с данным подходом, мы, тем не менее, сомневаемся в его практическом осуществлении, поскольку вряд ли прокуроры пойдут на добровольный отказ от принадлежащего им права первыми допрашивать «свидетелей защиты». Кроме того, как справедливо отметила Л.Б.Алексеева, предоставление в настоящее время защитнику права первого допроса подсудимого противоречит ч. 3 ст. 446 и будет являться существенным нарушением уголовно-процессуального закона 180 .

180 Алексеева Л.Б. Судебное следствие. Прения сторон. Возвращение дела на дополнительное расследование со стадии судебного разбирательства. С. 142.

На наш взгляд, единственным реальным подходом к частичному решению данной проблемы на практике могла бы стать активизация деятельности защиты по привлечению новых свидетелей в судебное следствие, которых в соответствии со ст. 283 УПК РСФСР защитник имел бы право допрашивать первым.

Следующим существенным отступлением от состязательных начал при исследовании доказательств, на наш взгляд, является отсутствие у каждой из сторон закрепленного в законе права на производство перекрестного допроса свидетеля (потерпевшего, эксперта), первоначально допрошенного другой стороной. Этот очевидный пробел законодательства предопределяет неравенство защитника и обвинителя, поскольку прокурор, как уже отмечалось, допрашивает первым практически всех свидетелей по делу.

Следует отметить, что ряд авторов указывает на возможность проведения «перекрестного» допроса сторонами и в рамках ныне действующего законодательства о судебном следствии в суде присяжных. Так, М.В.Немытина пишет, что «опытный прокурор или адвокат всегда сумеет провести перекрестный допрос… свидетеля даже при отсутствии регламентации стадий допроса в законодательстве» 181 . Авторы комментария УПК утверждают, что «перекрестный допрос в суде присяжных» уже «используется на практике, хотя в законе он прямо не предусмотрен» 182 .

181 Немытина М.В. Суд присяжных: российская традиция или западная модель? // Вестник Саратовской гос. акад. права. 1996. № 3. С. 23.

182 Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР / Под общ. ред. В.М.Лебедева. М.: Спарк, 1995. С. 144.

Представляется, что эти позиции обусловлены различными представлениями о сущности и значении «перекрестного допроса». В отечественной процессуальной литературе устоялось понимание перекрестного допроса как допроса свидетеля (потерпевшего) одной из сторон после того, как его допросит другая сторона, «в разъяснение или в дополнение ответов, данных на вопросы другой стороны», и проводимого по тем же правилам, что и первоначальный допрос 183 .

183 Перлов Д.И. Указ. соч. С. 208.

Между тем «классический» перекрестный допрос, возникший в состязательных системах судебного следствия, существенно отличается от первоначального допроса, поскольку он ориентирован исключительно на проверку свидетельских показаний, данных в ходе прямого допроса , и включает в себя процессуальные средства, обеспечивающие эффективность этой проверки в ходе вторичного допроса.

Как уже указывалось при описании англо-американской модели судебного следствия в суде присяжных, такими процессуальными средствами выступают наводящие вопросы (leading questions) и вопросы о репутации. Право пользоваться этими процессуальными средствами - исключительная привилегия стороны, проводящей перекрестный допрос, и только данное право в какой-то степени уравнивает ее со стороной осуществляющей первоначальный (прямой) допрос.

Без этих процессуальных средств (привилегий) равенства сторон при допросе не будет, так как сторона, первой осуществляющая допрос, всегда находится в более благоприятном положении, поскольку фактически раскрывает присяжным целостную картину показаний того или иного свидетеля. Только эти процессуальные средства позволяют другой стороне в ходе вторичного допроса, избегая повторов и излишней затраты времени, предельно четко обозначить все слабые места в показаниях свидетеля, осуществить проверку его показаний.

Поскольку данные процессуальные средства перекрестного допроса направлены лишь на проверку уже полученных показаний, они не могут использоваться при производстве прямого допроса, что обеспечивается правилом тождественности объемов прямого и перекрестного допросов.

Обобщая все вышеизложенное, можно сделать вывод, что использование перекрестного допроса в нынешнем российском суде присяжных зависит вовсе не от «опытности» прокурора или адвоката, а от допущения в законе использования указанных процессуальных средств этого допроса.

Анализ процессуальных норм УПК РСФСР приводит к выводу, что среди положений, регулирующих судебное следствие (и судебное следствие в суде присяжных), нет правовых норм, прямо запрещающих сторонам использовать при допросах как наводящие вопросы (запрет в ч. 4 ст. 446 УПК обращен только к присяжным), так и вопросы «о репутации» свидетелей.

Возможность использования сторонами этих процессуальных средств в настоящее время пресекается только на практике. Исследования процессов с участием присяжных показывают, что судьи во всех случаях отводили наводящие вопросы сторон, даже если они задавались в ходе так называемого «перекрестного» допроса и не выходили за рамки показаний, изложенных свидетелями в ходе первоначального допроса. Аналогичная картина наблюдается и в отношении судей к попыткам сторон исследовать «репутацию» свидетеля.

Мы полностью разделяем позиции тех авторов (Л.Б.Алексеевой, В.В.Золотых), которые указывают на возможность допущения использования на практике наводящих вопросов, «если информация, которая „подбрасывается“, уже сообщалась свидетелем ранее». Такой вопрос ничему новому научить свидетеля уже не сможет, поэтому он вполне допустим в ходе вторичного допроса свидетеля другой стороной 184 . Кроме того, мы полагаем, что на практике должен измениться подход к допустимости вопросов о личности свидетеля. Представляется, что далеко не все вопросы этой категории следует отклонять как неотносимые к делу и направляющие присяжных на неверную оценку показаний свидетеля, основанную исключительно на его личностных качествах. Следует полностью согласиться с критикой Д.И.Перловым теории «общей достоверности» свидетелей и с его суждением, что «нельзя заранее наклеивать на свидетелей ярлыки заслуживающих и не заслуживающих доверия вообще безотносительно к содержанию их показаний» 185 . Однако тот же автор указывал, что «проверка достоверности свидетельских показаний непосредственно связана с углубленным исследованием взаимоотношений подсудимого и свидетелей», поскольку, например, «неприязненные отношения, сложившиеся между свидетелем и подсудимым, желание отомстить, опозорить, причинить ущерб побуждают иногда некоторых свидетелей давать ложные показания» 186 .

184 Данное процессуальное средство, на наш взгляд, может быть использовано защитой хотя бы потому, что оно прямо не запрещено законом (ст. 446 УПК РСФСР).

185 Перлов Д.И. Указ. соч. С. 205.

186 Там же. С. 197.

Конечно, предлагаемые изменения судебной практики решат рассматриваемую проблему только частично. Наиболее полно все вышеизложенные затруднения могут быть решены только при законодательном закреплении некоторых элементов перекрестного допроса.

Нам представляется, что следующие изменения в законодательстве устранят процессуальное неравенство сторон в допросе свидетелей :

– разрешение использования наводящих вопросов в пределах раскрытых первоначальным допросом обстоятельств;

– в остальной части допрос свидетеля другой стороной должен производиться по правилам первоначального допроса;

– вопросы о личности свидетеля допустимы только в рамках выяснения возможных мотивов для лжесвидетельства;

– при протоколировании допроса следует записывать не только ответы, но и вопросы, предлагаемые допрашиваемому.

Между тем проект УПК РФ, так же, как и действующее законодательство, не предусматривает процедуры перекрестного допроса. Подтверждением тому является указание о запрете наводящих вопросов в ст. 321 проекта, а также отсутствие в ст.ст. 233, 234 проекта, регламентирующих процедуру допроса свидетелей и потерпевших, каких-либо упоминаний о возможности применения сторонами процессуальных средств перекрестного допроса. В связи с этим представляется возможным дополнить указанные статьи проекта УПК РФ предложенными выше положениями.

С учетом указанных изменений российский перекрестный допрос станет одной из гарантий , обеспечивающих эффективную проверку доказательств и поддерживающих высокий уровень состязательности в судебном следствии.

4. Процедура сокращенного судебного следствия

Как уже указывалось выше, существенным отличием процедуры судебного следствия в суде присяжных от традиционного порядка этого этапа является возможность её сокращения в зависимости от признания подсудимым своей вины и ряда иных процессуальных условий, закрепленных в ч. 2 ст. 446 УПК РСФСР 187 . Связь процедуры сокращенного судебного следствия с состязательным построением этого этапа судебного разбирательства очевидна: согласно доктрине состязательного судопроизводства судебное разбирательство может иметь место только при наличии спора сторон и только по поводу этого спора. И.Я.Фойницкий писал по этому поводу: «Предметом разбирательства на суде всегда бывает какой-либо спор, если данное обстоятельство бесспорно, доказывать его нечего» 188 . Признание подсудимым своей вины, представляющее собой по сути отказ от спора с обвинением по вопросу о виновности, делает ненужным исследование большинства обстоятельств дела, что и предопределяет производство судебного следствия по сокращенному варианту.

187 Выше отмечалось, что с 7 августа 2000 г. процедура сокращенного судебного следствия применяется и при производстве у мирового судьи.

188 Фойницкий И.Я. Указ. соч. Т. 2. С. 249.

Однако, несмотря на очевидную обусловленность состязательными началами, процедура сокращенного судебного следствия была по-разному оценена как теоретиками, так и практиками.

Так, В.М.Савицкий, критикуя «пагубное пристрастие… к получению признательных показаний», подчеркивает, что «любая попытка записать в кодексе самую возможность прекратить исследование обстоятельств дела по той причине, что подсудимый сказал: „да, я виновен“ …сразу же поворачивает голову дознавателя, следователя, прокурора, судьи в сторону получения признания, заставляет ждать признания, объективно движет к его переоценке» 189 . По мнению указанного автора, процедура сокращенного судебного следствия не может применяться и при рассмотрении дел о нетяжких преступлениях , т.к. это нарушает единые правила доказывания: «Если подсудимому грозит смертная казнь, то нужно все исследовать в суде до конца, чтобы… не произошла ошибка. А если ему светит меньшее наказание, то можно ограничиться признанием вины…» 19 0 Исходя из изложенного, В.М.Савицкий считает позитивным, что «одиозные, забракованные» нормы о сокращенном судебном следствии были исключены из последнего варианта проекта УПК РФ.

189 Савицкий В.М. Традиционен в лучшем смысле слова // Судебная реформа: итоги, приоритеты, перспективы. М.: Московский общественный научный фонд, 1997. С. 68.

190 Там же.

Л.Б.Алексеева поддерживает «ту умеренную позицию, которая отражена в проекте, предусматривающую возможность сокращения следствия лишь при рассмотрении… дел о преступлениях небольшой тяжести» 191 .

191 Алексеева Л.Б. Некоторые вопросы реализации принципа состязательности в проекте нового УПК // Судебная реформа: итоги, приоритеты, перспективы. М.: Московский общественный научный фонд, 1997. С. 123.

По мнению В.В.Золотых, «действующие в настоящее время условия проведения сокращенного судебного следствия… полностью обеспечивают законность и обоснованность выносимых по таким делам приговоров» 192 . Ю.А.Ляхов, указывая на то, что сокращенное судебное следствие - «необходимое звено состязательного процесса», подчеркивает, что этот институт «действительно противоречит прежним… правилам доказывания, напрочь игнорирующим состязательность, обязывающим суд наравне с прокурором, следователем и дознавателем… выявлять как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого доказательства» 193 .

192 Золотых В.В. Каким быть Российскому суду присяжных по новому УПК // Судебная реформа: итоги, приоритеты, перспективы. М.: Московский общественный научный фонд, 1997. С. 183.

193 Ляхов Ю.А. Сокращенное судебное следствие в суде присяжных РФ // Вестник Саратовской государственной академии права. Саратов. 1996. № 3. С. 204.

Столь же неоднозначное отношение к процедуре сокращенного судебного следствия проявляется и на практике 194 , где этот институт не имеет широкого применения. По мнению Ю.А.Ляхова, «судьи относятся к нему (сокращенному судебному следствию. - С.Н. ) настороженно и предпочитают идти проверенным путем - не сокращать судебное следствие» 195 . С.А.Пашин, анализируя при подведении итогов мониторинга суда присяжных отношение судей к рассматриваемому институту, отмечает, что «новое правоположение пока отторгается на подсознательном уровне» 196 .

194 Значительной практики применения этого процессуального института в настоящее время не имеется. Имеющаяся практика в различных судах не превышает 1–2 % от количества дел, рассмотренных в общем порядке (без сокращения судебного следствия).

195 Ляхов Ю.А. Сокращенное судебное следствие в суде присяжных РФ. С. 208.

196 Пашин С.А. Суд присяжных: первый год работы. М.: Международный комитет содействия правовой реформе, 1995. С. 29.

Все вышеизложенное показывает, что какие-либо окончательные выводы по данной проблеме делать еще рано , науке, по-видимому, еще предстоит решить данный вопрос на основе сколько-нибудь значительной практики применения этого процессуального института. Вместе с тем мы полагаем возможным сохранить институт сокращенного судебного следствия в суде присяжных в новом УПК РФ, несколько преобразовав его с целью максимального предотвращения тех возможных негативных последствий, о которых пишет В.М.Савицкий. В этой связи представляется удачной следующая редакция статьи 320-1 проекта УПК РФ, действие которой, на наш взгляд, следует распространить и на судебное следствие в суде присяжных:

«Сокращенное судебное следствие.

(1) В ходе судебного следствия по ходатайству сторон суд вправе ограничить исследование доказательств объемом, достаточным для вынесения окончательного решения по делу. Во всяком случае должны быть допрошены подсудимый, потерпевший, их представители, гражданский истец и гражданский ответчик, исследованы необходимые письменные доказательства, после чего суд может объявить судебное следствие законченным и перейти к судебным прениям.

(2) При этом суд должен разъяснить сторонам, что отказ от исследования доказательств влечет недопустимость обжалования или опротестования приговора по этому основанию.

(3) Правила, изложенные в части первой настоящей статьи , не применяются по делам о преступлениях, за которые может быть назначено лишение свободы на срок свыше пяти лет, пожизненное лишение свободы или смертная казнь; в случаях, когда по делам о преступлениях, совершенных группой лиц, хотя бы один из подсудимых не признает своей вины и дело в отношении невозможно выделить в отдельное производство, а также по всем делам несовершеннолетних».

Преобразование института сокращенного судебного следствия в его нынешнем виде в контролируемую судом договоренность сторон о пределах судебного следствия при отказе от жесткой ориентации на «признательные» показания подсудимого, на наш взгляд, позволит обеспечить бо#льшую реализацию состязательных начал на этом этапе судебного разбирательства в суде присяжных.