20 я статья конвенции оон. Криминализация "незаконного обогащения"

Мы, студенты и аспиранты Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова и Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, призываем всех граждан России поставить свою подпись под обращением за ратификацию статьи 20 Конвенции ООН против коррупции, которое после сбора необходимых 100.000 подписей будет направлено Президенту, депутатам Госдумы и членам Совета Федерации.

Что такое 20-я статья Конвенции ООН против коррупции и почему так важно её ратифицировать?

20-я статья является ключевым элементом Конвенции ООН против коррупции, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 31 октября 2003 года: Как показывает успешный опыт борьбы с коррупцией в ряде зарубежных стран, именно нормы 20й статьи представляют собой наиболее действенный антикоррупционный механизм. Именно поэтому они действуют в десятках стран, которые по странному совпадению входят в число наименее коррумпированных.
Сам текст статьи является простым и недвусмысленным:

«Статья 20. Незаконное обогащение

При условии соблюдения своей конституции и основополагающих принципов своей правовой системы каждое государство-участник рассматривает возможность принятия таких законодательных и других мер, какие могут потребоваться, с тем чтобы признать в качестве уголовно наказуемого деяния, когда оно совершается умышленно, незаконное обогащение, то есть значительное увеличение активов публичного должностного лица, превышающее его законные доходы, которое оно не может разумным образом обосновать».

Иными словами, при условии ратификации 20й статьи любой чиновник с официальной зарплатой в 30.000-50.000 рублей, живущий в шикарном трехэтажном особняке и разъезжающий на новеньком Bentley, будет вынужден документально подтвердить законность своих расходов. В противном случае он рискует оказаться на скамье подсудимых и получить в итоге реальным срок лишения свободы.

Возможно, некоторым сердобольным бюрократофилам такие меры покажутся чересчур жесткими. Но российский исторический опыт и мировая практика однозначно свидетельствуют о том, что чиновники, по роду своей деятельности по сути занимающие привилегированное положение в обществе, должны, по меньшей мере, согласиться на пристальный общественный и правоохранительный контроль за своей деятельностью. Иначе чиновничество превращается в особую касту, которая считает себя выше любых законов и важнее всех остальных граждан. Это опасно для страны и её граждан, а стало быть, недопустимо!

В стране в последние годы уже принят целый ряд законов, направленных на борьбу с коррупцией. Разве их недостаточно?

В 2003 году Россия вместе с сотней других государствам подписала, а в 2006 году ратифицировала Конвенцию ООН против коррупции, изъяв из неё важнейший элемент – 20-ю статью, которая позволяет гарантированно привлечь к уголовной ответственности любого чиновника, расходы которого явно превышают официально задекларированные им доходы. В отличие от десятков стран с наименьшим уровнем коррупции, в российском законодательстве такой действенный антикоррупционный механизм не предусмотрен. Это и позволяет наглым чиновникам, официально получающим небольшое вознаграждение, вести вызывающе роскошный образ жизни на фоне бедности, в которой прозябает большинство населения.

Нас пытаются убедить в том, что вступивший в силу с 1 января 2013 года закон «О контроле за соответствием расходов лиц, замещающих государственные должности, и иных лиц их доходам» представляет собой альтернативу ратификации 20й статьи. Но это не так. Внимательно изучив этот документ, можно прийти к однозначному выводу: умным, предусмотрительным и ладящим с начальством коррупционерам и после принятия нового закона ничего не грозит. Процедуры, по которым расходы чиновников должны проверяться на их соответствие доходам, содержат в себе множество лазеек, позволяющих обойти закон, либо по крайней мере минимизировать его отрицательные последствия, опираясь на особенности российской правоприменительной практики. А значит, даже коррупционеры, нанесшие государству многомиллиардный ущерб, опять не понесут справедливого и заслуженного наказания.

По мнению противников ратификации 20й статьи Конвенции ООН против коррупции, уровень законодательного регулирования противодействия коррупции в нашей стране является достаточным. Тогда почему за последние два десятилетия ни один высокопоставленный чиновник не был привлечен к уголовной ответственности, несмотря на то, что Счетной палатой и правоохранительными органами за этот период были выявлены хищения и нецелевое использование бюджетных средств на десятки миллиардов долларов?

Противоречит ли ратификация 20й статьи Конституции России?

Ещё одним аргументом противников ратификации 20й статьи Конвенции ООН против коррупции является то, что её содержание якобы «вступило в противоречие с российской Конституцией». Имеется в виду «презумпция невиновности» гражданина, закреплённая в 49й статье Основного закона.

Заметим, что вопросы соответствия нормативных правовых актов Конституции решает Конституционный Суд России. А он в Определениях от 15 ноября 2001 г. №277-О и от 30 сентября 2004г №299-О указал на то, что выбор гражданином профессии чиновника является сугубо добровольным. При этом становясь государственным служащим гражданин автоматически соглашается соблюдать ограничения и не нарушать запреты, связанные с исполнением служебных обязанностей. Таким образом запреты и ограничения, обусловленные специфическим статусом, которое приобретает в таком случае лицо, не могут рассматриваться как неправомерные ограничения конституционных прав этого лица.

Как наши подписи помогут добиться ратификации статьи 20 Конвенции ООН против коррупции?

В своей предвыборной статье «Демократия и качество государства» действующий президент страны В.В. Путин выдвинул идею об обязательном рассмотрении высшими органами власти всех обращений граждан, которые наберут более 100.000 подписей, в т. ч. и в сети Интернет.

Мы считаем, что это даёт нам как гражданам страны особое «активное право» выдвигать общественно важные инициативы и добиваться их принятия парламентом и президентом России.

Мы отдаём себе отчёт в том, что парламентское большинство Госдумы, Совет Федерации и Президент могут проигнорировать обращение тысяч неравнодушных граждан России или ограничиться принятием очередного пустопорожнего «косметического» закона, выхолащивающего всю суть борьбы с коррупцией.

В этом случае мы как граждане страны дадим властям соответствующую оценку на выборах и оставим за собой право прибегнуть к любым законным активным действиям, чтобы в конечном итоге добиться ратификации 20й статьи Конвенции ООН против коррупции!

Мы призываем всех неравнодушных граждан проявить свою активную гражданскую позицию и поддержать ратификацию 20й статьи, поставив свою подпись под нижеследующим обращением к депутатам, сенаторам и президенту России.

В предвыборной гонке вновь всплыла тема, будто бы Россия до сих пор не ратифицировала 20-ю статью Конвенции ООН против коррупции. Похоже, этот вопрос поднимается из-за недостаточной информированности в сути дела. Давайте разберемся. На самом деле, Россия ратифицировала эту конвенцию Федеральным законом № 40-ФЗ от 8 марта 2006 года, причем целиком, без исключения каких бы то ни было статей. Но с оговорками, о которых ниже.

Сначала о самой конвенции. В ней, помимо 20-й, ещё 70 статей. ООН приняла эту конвенцию 31 октября 2003 г., Россия её подписала 9 декабря того же года, а ратифицировала в 2006-м. В статье 5-й конвенции сказано, что «каждое государство-участник, в соответствии с основополагающими принципами своей правовой системы, разрабатывает и осуществляет или проводит эффективную и скоординированную политику противодействия коррупции». То есть та или иная страна борется с коррупцией на основе собственного законодательства.

Теперь о пресловутой 20-й статье. Домыслов о ней великое множество, а вот сам текст этой статьи мало кто читал. Поэтому стоит процитировать её целиком:

«При условии соблюдения своей конституции и основополагающих принципов своей правовой системы каждое государство-участник рассматривает возможность принятия таких законодательных и других мер, какие могут потребоваться, с тем чтобы признать в качестве уголовно наказуемого деяния, когда оно совершается умышленно, незаконное обогащение, т.е. значительное увеличение активов публичного должностного лица, превышающее его законные доходы, которое оно не может разумным образом обосновать».

В 3-й главе конвенции, помимо 20-й статьи, предлагающей признать самостоятельным составом преступления незаконное обогащение, есть и немало других, в которых предлагают считать преступными подкуп должностных лиц, злоупотребление влиянием или служебным положением, хищение имущества, отмывание доходов от преступлений, воспрепятствование осуществлению правосудия и т. д.

Теперь об оговорках. В пункте 1 статьи 1-й закона о ратификации было сделано заявление, что «Российская Федерация обладает юрисдикцией в отношении деяний, признанных преступными согласно статье 15, пункту 1 статьи 16, статьям 17 — 19, 21 и 22, пункту 1 статьи 23, статьям 24, 25 и 27 Конвенции, в случаях, предусмотренных пунктами 1 и 3 статьи 42 Конвенции». Как видим, из конкретных составов преступлений пропущены пресловутая 20-я статья, а также 26-я. Но о второй никто не вспоминает. Отчего?

Дело в том, что 26-я статья предлагает признавать преступной коррупционную деятельность не людей, а юридических лиц. Однако по российскому законодательству юридическое лицо, как искусственное образование, не может привлекаться к уголовной ответственности. Проще говоря, целый завод или агрокомплекс нельзя отправить за решётку. И это у нас никого не беспокоит.

Почему же именно 20-я статья служит поводом для таких ожесточенных дискуссий? Дело в том, что большинство составов преступлений, упомянутых в 3-й главе конвенции, в российском уголовном законодательстве уже есть. Но вот такого преступления, как «незаконное обогащение» у нас нет. И это не случайно. Но вовсе не потому, что коррупционеров кто-то покрывает.

Во-первых, согласно отечественному уголовному и гражданскому праву любое имущество и денежные средства, полученные в результате совершения корыстных преступлений, уже являются незаконными и подлежат конфискации в доход государства (см., например, ст. 104.1 УК РФ). Следовательно, такое обогащение и сейчас в России считается преступным.

Во-вторых, предложение считать отдельным преступлением «необоснованное обогащение», как оно прописано в конвенции, посягает на конституционный принцип: никто не должен доказывать свою невиновность. Проще говоря, если «компетентные органы» не могут доказать, что имярек разбогател преступным путем, значит, он считается невиновным. И вовсе не обязан убеждать доблестных правоохранителей, что он не коррупционер.

Да и само понятие «незаконное обогащение», сформулированное в 20-й статье, слишком неконкретно, размыто и содержит оценочные суждения. Скажем, что считать «значительным увеличением активов» или «разумным обоснованием»? Здесь сколько людей, столько же и мнений. При такой конструкции правовой нормы под подозрением может оказаться любой, кто живет богаче соседа. А люди в погонах получат ещё один инструмент для возможных злоупотреблений.

Чтобы понять субъективность термина «незаконное обогащение» достаточно вспомнить нашу недавнюю историю. Немногим более 30 лет назад, пришедший на вершину власти в СССР Михаил Горбачев отметился борьбой не только с пьянством, но и с «нетрудовыми доходами». Тогда был принят ряд указов и постановлений, после чего, скажем, каждый купивший два десятка досок, пару банок краски или килограмм гвоздей должен был хранить и предъявлять милиции и дружинникам товарные чеки — доказывать, мол, не украл на ближайшей стройке. И что в итоге? Да ничего — гора родила мышь! Зато спустя несколько лет настоящие жулики вышли из тени и смогли за бесценок скупать целые заводы, которые строила вся страна. Теперь они олигархи и «уважаемые люди», к которым никто не пристает с «глупыми вопросами»…

В российском законодательстве и сейчас вполне достаточно правомочий для борьбы с коррупцией. Это и глава 30-я в Уголовном кодексе РФ, и обязанность государственных чиновников отчитываться о доходах. Но кто сказал, что хороших и строгих законов уже достаточно для наведения порядка? К примеру, в последние годы серьёзно ужесточили ответственность за нарушение правил дорожного движения. Но, положа руку на сердце, кто осмелится утверждать, будто на наших улицах и дорогах порядка стало намного больше? Значит, дело не в правильных и суровых законах, а в людях, которые должны их соблюдать. То есть в нас с вами…

, комментариев нет

Вот уже несколько лет российское юридическое сообщество работает в режиме бесплатной медико-психологической консультации для "озабоченных процессом борьбы с коррупцией". И несмотря на серьезные усилия государства и общества в этом направлении, главным упреком в адрес законодателя является пресловутая ст. 20 Конвенции против коррупции ООН и ее имплементация в российское законодательство. Снова в публичном пространстве звучит тема ратификации ст. 20 Конвенции против коррупции ООН в связи с петицией по инициативе Навального, собравшей 100 000 подписей. От имени юридического сообщества вынужден принести извинения тем гражданам, кто подписал данную петицию, искренне полагая, что с "ратификацией" 20-й статьи Конвенции коррупция в России будет искоренена.

Так получилось, что уже 2 года подряд я отмечаю День борьбы с коррупцией в эфире Общественного российского телевидения, и с чистой совестью могу порекомендовать и передачу 2014 года, и прогнозы, сделанные относительно борьбы с коррупцией в 2013 году.

Мифы 20-й статьи:

1. Россия не борется с коррупцией по сравнению с развитыми странами.

Обвинения в особой коррумпированности российской элиты, якобы не имплементирующей 20-ю статью Конвенции в своих интересах, выглядят, по меньшей мере, надуманно в свете международного опыта рафитикации и Конвенции в целом, и применения 20-й статьи в рамках национального законодательства. Германия, Ирландия, Новая Зеландия и Япония, которые славятся жестким отношением к коррупции, вообще не ратифицировали Конвенцию ООН. Страны "первой 10-ки" по рейтингу Transparency International не применяют ст. 20 Конвенции ООН. Часть из них (например, Новая Зеландия, разделяющая первое место с Данией в этом рейтинге), не ратифицировали Конвенцию в принципе, другие страны (Канада и Швейцария) сделали оговорку при ратификации о неприменении ст. 20, остальные просто не применяют эту статью, используя оговорки в самой этой статье, иначе говоря, не криминализируют в уголовном законодательстве "незаконное обогащение" (как призер рейтинга Transparency International - Дания и разделяющие вторую строчку рейтинга Финляндия и Швеция). США, ратифицировавшие в 2006 году Конвенцию, до сих пор не имплементировали ст. 20 и не собираются выполнять ее положения, исходя из того, что бремя доказывания законности обогащения возлагается на подозреваемого, что напрямую противоречит принципу презумпции невиновности.

Собственно, постановке вопроса о незаконном обогащении мировое сообщество в принципе обязано странам Латинской Америки, совершенно точно не входящим в число субъектов, формирующих практику борьбы с коррупцией.

2. Конвенция ООН обязательна к исполнению и является документом прямого действия.

Как и все рамочные Конвенции в рамках международного права, Конвенция против коррупции является рамочным документом, который не подвергает сомнению приоритет национального законодательства, системы права при ратификации рамочного документа. Исходя из по преимуществу декларативных целей конвенций, призывающих бороться "за все хорошее, против всего плохого", любой рамочный документ дает возможность его ратификации государствами с многочисленными оговорками и ссылками на национальное законодательство. Конвенция против коррупции - не исключение, достаточно привести в пример ст. 5, прямо указывающую на самостоятельный выбор каждым государством-участником тех правовых механизмов, которые соответствуют национальному законодательству: «Каждое Государство-участник, в соответствии с основополагающими принципами своей правовой системы, разрабатывает и осуществляет или проводит эффективную и скоординированную политику противодействия коррупции». При этом ст. 4 этой Конвенции подчеркивает суверенное право каждого государства на принятие самостоятельных мер на своей территории, а оговорка о том, что государства принимают решения, основываясь на принципах внутреннего законодательства, в тексте Конвенции встречается 30 раз.

Также анализ текста Конвенции ООН позволяет выявить множество статей, в которых требования к государствам-участникам сформулированы посредством абстрактных формулировок: «проводить эффективную политику», «стремиться» внедрять те или иные инструменты и применять указанные положения.

Сама ст. 20 Конвенции ООН также содержит ряд оговорок, которые оставляют за государством право самостоятельно определять целесообразность применения ее положений - «при условии соблюдения своей конституции и основополагающих принципов своей правовой системы каждое государство-участник рассматривает возможность принятия таких законодательных и других мер, какие могут потребоваться…».

3. Только имплементация 20-й статьи Конвенции приведет к победе в борьбе с коррупцией, в противном случае все усилия государства не достигнут цели.

Упрощая развенчание этого мифа для читателя отсутствием ссылок на действующее российское законодательство, скажу лишь, что следование принципу презумпции невиновности, традициям континентального права Конституции РФ не делает менее значимыми законы антикоррупционной направленности, принятые за последние годы. В частности, внедрен контроль над доходами и расходами российских госслужащих, в том числе вменено в обязанность декларирование крупных сделок и сделок, в совокупности превышающих доход чиновника за 3 года. Большое внимание уделяется вопросам конфликта интересов. Своеобразным подведением промежуточных итогов мне видится предельно жесткое выступление руководителя Администрации Президента РФ Сергея Иванова на недавней учебе губернаторов, где в числе прочего прозвучала и мысль, определяющая тренд борьбы с коррупцией в России на среднесрочную перспективу: "К сожалению, сегодня наибольшее внимание уделяется уже выявленным фактам коррупции. Демонстрируются по телевидению задержания, обсуждаются увольнения нечистых на руку чиновников. Однако такая информация порой только подогревает негативные настроения. Дескать, одного поймали, а остальные продолжают воровать. А то и просто только говорят, что наказывают мелкую сошку. Конечно, положение здесь нужно менять. В общественном сознании должно укрепиться понимание того, что любой коррупционер, вне зависимости от должности — это вор. Для его выявления, какую бы должность он ни занимал, полноценно и системно работают все созданные государственные механизмы противодействия коррупции".

В этой связи не могу также не сказать несколько слов о принятом в прошлом году ФЗ-212 "Об основах общественного контроля в Российской Федерации". При всем несовершенстве данного закона, он дает возможность общественности проводить мероприятия антикоррупционной направленности, обеспечивая прямое участие населения в процессе борьбы с коррупцией на всех уровнях. В Общественной палате России мной и моими коллегами в прошлом году была подготовлена Памятка «осуществление общественного контроля в рамках противодействия коррупции в органах государственной власти и местного самоуправления» для использования в деятельности членов Общественных палат всех уровней. В том числе Памятка включает в себя извлечения из положений нормативных правовых актов, устанавливающих меры ответственности за совершение коррупционных преступлений (в зависимости от степени общественной опасности деяний коррупционного характера возникает как дисциплинарная, гражданско-правовая, административно-правовая, так и уголовная ответственность виновных). Считая этот документ хорошей иллюстрацией к вопросу о состоянии борьбы с коррупцией в России на сегодняшний день, рекомендую к ознакомлению.

В качестве заключения хотелось бы сказать, что попытки криминализации незаконного обогащения предпринимались в Европе еще и до принятия Конвенции ООН, однако они не удались. Нет простого и единого способа борьбы с коррупцией, однако в России сегодня тренд борьбы с коррупцией - восходящий, и этот тренд можно считать патриотическим ответом гражданского общества ценностям "общества потребителей".

Россия обогнала Германию, Испанию, Италию и ещё кучу стран, когда заняла 10 место в рейтинге открытости бюджетов.

Это прогресс - в 2010 году мы были на 21 месте, а в 2006 году - на 27-м:

Что любопытно, несмотря на помощь США в установлении настоящей демократии, Грузия и Украина и близко не подошли к нашим показателям, они находятся на тридцать последних местах.

Вообще, если разобраться, мы проделали великолепную законодательную работу за последние 10 лет. Взять хотя бы вопрос с той самой статьёй 20 Конвенции ООН против коррупции, про которую так часто вспоминают оппозиционеры. Фриц, писали мне они, как ты смеешь произносить слова «борьба с коррупцией», если в России не ратифицирована до сих пор волшебная статья 20, которая является главным оружием угнетения коррупционеров в каждой цивилизованной стране?

После консультаций с читателями, изучения нашего законодательства и детального разбора вопроса я готов рассказать, как же у нас на самом деле обстоят дела с этой статьёй:

Довольно распространён миф, согласно которому Россия не ратифицировала статью 20 конвенции ООН против коррупции, так как власть не хотела осложнять жизнь влиятельным коррупционерам. Это миф. На самом деле, Россия ратифицировала конвенцию ООН против коррупции ещё в 2006 году. Конвенция была ратифицирована целиком, без исключения каких бы то ни было статей.

Статья 20 Конвенции, «незаконное обогащение», звучит следующим образом: (ссылка)

При условии соблюдения своей Конституции и основополагающих принципов своей правовой системы каждое Государство-участник рассматривает возможность принятия таких законодательных и других мер, какие могут потребоваться, с тем чтобы признать в качестве уголовно наказуемого деяния, когда оно совершается умышленно, незаконное обогащение, т.е. значительное увеличение активов публичного должностного лица, превышающее его законные доходы, которое оно не может разумным образом обосновать.

При этом хоть статья 20 и была ратифицирована Россией в составе Конвенции, она всё же не применяется - по причине отсутствия у России правовых оснований её применять. При ратификации Конвенции ООН в законе 40-ФЗ были прямо перечислены статьи, по которым у России есть необходимые карательные механизмы:

1) Российская Федерация обладает юрисдикцией в отношении деяний, признанных преступными согласно статье 15, пункту 1 статьи 16, статьям 17-19, 21 и 22, пункту 1 статьи 23, статьям 24, 25 и 27 Конвенции, в случаях, предусмотренных пунктами 1 и 3 статьи 42 Конвенции;

Статья 20 в этот список не входит - потому что она противоречит российскому законодательству. Эта ситуация в Конвенции ООН предусмотрена, в статье 20 прямо указано, что государство должно применять эту статью только «при условии соблюдения своей Конституции и основополагающих принципов своей правовой системы». Однако в России есть статья 49 Конституции, в которой сказано, что «обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность» - таким образом, преследование граждан за «незаконное обогащение» противоречило бы нашей Конституции.

Есть и другие, чисто юридические сложности на пути внедрения статьи 20 Конвенции в наше законодательство.

В России не существует юридического определения «незаконного обогащения». В правоприменительной практике было бы весьма непросто определять понятия вроде «значительное увеличение активов», «законные доходы» и «разумным образом». Также много проблем было бы с доказыванием умысла, особенно в связи с установлением причинно-следственной связи.

Таким образом, если бы даже состав преступления «незаконное обогащение» и был бы введён в наш УК, применять его на практике было бы крайне сложно и неудобно.

В нашем УК уже есть глава 30, которая позволяет работать почти по всем коррупционным составам: злоупотребление должностными полномочиями, нецелевое расходование бюджетных средств, превышение должностных полномочий и так далее, включая даже статью 287 - «Отказ в предоставлении информации Федеральному Собранию Российской Федерации или Счетной палате Российской Федерации».

Объединение множества конкретных статей из этой главы УК в одну мутную статью «незаконное обогащение» никак не помогло бы работе правоохранительных органов.

Борьба с незаконным обогащением в РФ

Россия располагает богатым арсеналом законов для выполнения Конвенции ООН: в том числе и для борьбы с незаконным обогащением.

В 2001 году был принят закон № 115-ФЗ, в соответствии с которым адвокатам, нотариусам, юристам и бухгалтерам вменили в обязанность уведомлять правоохранительные органы о финансовых операциях, направленных на отмывание полученных преступным путём доходов.

25 декабря 2008 года был принят закон № 273-ФЗ «о противодействии коррупции». В статье 8 этого закона государственным и муниципальным служащим вменялось в обязанность представлять сведения о своих доходах и об имуществе.

21 ноября 2011 года был принят закон № 329-ФЗ, который распространил антикоррупционные требования на все государственные и муниципальные должности, а также обязал банки предоставлять информацию о движении денег на счетах чиновников.

Закон о № 121-ФЗ от 20 июля 2012 года ввёл суровый контроль над финансируемой из-за рубежа политической деятельностью. Интересно, что именно этот антикоррупционный закон вызывал особенно яростную критику как со стороны прозападной несистемной оппозиции, так и со стороны политиков из США.

В декабре 2012 года приняли закон № 230-ФЗ «О контроле за соответствием расходов лиц, замещающих государственные должности, и иных лиц их доходам». Этот закон обязал чиновников подавать декларации о своём имуществе и доходах, причём как на себя, так и на своих ближайших родственников.

В качестве продолжения той же линии 07 мая 2013 года был принят закон № 102-ФЗ, который запретил депутатам Госдумы иметь недвижимость или банковские счета за рубежом.

После принятия всех этих законов наше законодательство не только полностью соответствует духу Конвенции ООН против коррупции, но и позволяет нам указывать многим другим европейским странам на недостаточную проработанность их антикоррупционных законов.

Неосновательное обогащение в ГК РФ

В гражданском кодексе РФ есть глава 60, в которой говорится о «неосновательном обогащении».

Эта глава не имеет никакого отношения к обсуждаемой статье Конвенции ООН: речь там идёт о ситуациях, которые никак не связаны с коррупцией. Например, статьи из этой главы применяются, когда продавец не отдаёт покупателю оплаченный товар или когда должник затягивает с отдачей долга, чтобы иметь возможность подольше пользоваться чужими деньгами.

Другие государства

На сентябрь 2013 год Конвенция ООН против коррупции не была ратифицирована значительным количеством государств. (ссылка) Например, Конвенцию не ратифицировали Германия, Новая Зеландия, Чехия и Япония.

При этом даже в ратифицировавших Конвенцию государствах статья «незаконное обогащение» не вводится в законодательство. Состав преступления «незаконное обогащение» или подобный ему отсутствует как минимум в следующих государствах: (ссылка)

* Нидерланды
* Бельгия
* Италия
* Португалия
* Швейцария
* Финляндия
* Норвегия
* Франция

* Испания
* Швеция
* Дания

Представители эти стран указывают три причины, по которым статья 20 не вводится в их законодательство.

Во-первых, понятие «незаконное обогащение» противоречит конституциям большинства стран, так как подразумевает презумпцию виновности.

Во-вторых, в этих странах обычно есть статьи, которые подразумевают автоматическое признание преступными доходов лиц, которые уже уличены в каком-нибудь серьёзном преступлении вроде наркоторговли или сутенёрства.

В-третьих, выполнение духа статьи 20 обеспечивается в этих странах через механизм обязательной декларации доходов чиновников и наказание за неверные данные в декларациях. Россия идёт по тому же пути - ужесточает контроль за имуществом чиновников.

Следует также отметить, что состава преступления «незаконное обогащение» не было даже в СССР. Вопреки распространённому заблуждению, при советской власти тоже могли посадить только за конкретное преступление: вроде спекуляции или валютных операций.

Дискуссии

Как правило, уровень знаний оппозиционеров по данному вопросу близок к нулю, поэтому простое указание на факты обычно позволяет одержать лёгкую победу в дискуссии. Вот ответы на самые распространённые «подъезды» троллей.

В.: Россия не ратифицировала статью 20 Конвенции ООН против коррупции.

О.: Это не так, Россия ратифицировала Конвенцию целиком, законом 40-ФЗ от 08 марта 2006 г. Никаких исключений для статьи 20 Конвенции в этом законе не было сделано.

В.: Все цивилизованные страны уже ратифицировали эту статью.

О.: Назовите, пожалуйста, хоть одну цивилизованную страну, в которой есть закон о «незаконном обогащении». Германия, Чехия и Япония не то что статью 20 - вообще Конвенцию не ратифицировали. Другие страны, вроде Швеции, Франции или США, Конвенцию ратифицировали, но статью 20 в законодательство внедрять не стали.

В.: КПРФ собирает подписи за ратификацию статьи 20 Конвенции ООН.

О.: Это популизм чистой воды. Во-первых, эта статья уже ратифицирована, ещё в 2006 году, вместе со всей остальной Конвенцией. Во-вторых, состава преступления «незаконное обогащение» не было даже в УК РСФСР.

Подведу итог

За последние годы мы очень серьёзно продвинулись на пути борьбы с коррупцией. Настолько серьёзно, что уже сами можем задавать так называемым «цивилизованным» странам неприятные вопросы - почему их бюджеты закрыты от глаз общественности, и почему их законы подозрительно мягки по отношению к коррупционерам.

PS . Предвосхищая традиционный вопрос. Небольшой список доведённых до приговора коррупционных дел за последние месяцы есть вот здесь.

В последнее время депутаты Госдумы РФ все чаще обсуждают вопрос о необходимости своего рода "до-ратификации" Конвенции ООН, направленной против коррупции. Речь идет о ее 20 статье, где говорится о борьбе против нечистых на руку чиновников. Однако Комитет по международным делам Госдумы считает, что такая "до-ратификация" не будет способствовать оперативному решению антикоррупционных задач. О том, чем обоснована такая позиция, "Российская газета" беседует с председателем Комитета Константином Косачевым.

Российская газета: В последнее время депутаты, представляющие коммунистическую партию в ГД обвиняют своих коллег законодателей в том, что они не поддерживают их предложение о "до-ратификации" Конвенции ООН против коррупции. Почему вы против "до-ратификации" 20-ой статьи, которая озаглавлена "Незаконное обогащение"?

Константин Косачев: Налицо подмена понятий. Первый вопрос - что такое борьба с коррупцией как таковая? За нынешний мандатный период Госдумы по инициативе партии "Единая Россия" в этом направлении сделано на порядок больше, чем за все предыдущие годы. В числе прочего принята Национальная стратегия противодействия коррупции, федеральный закон "О противодействии коррупции", Национальный план противодействия коррупции на 2010-2011 годы.

Конвенция ООН против коррупции реально стала частью российского законодательства и основой для принятия соответствующих правовых актов антикоррупционной направленности. Однако, всем разбирающимся в международном праве в частности и юриспруденции в целом известно, что Конвенция - это не документ прямого действия, как, например, Уголовный кодекс. Конвенция - лишь своего рода набор рекомендаций, которые, в зависимости от уровня развития национального законодательства, степени законопослушности граждан и развития правоохранительной системы могут применяться для борьбы с коррупцией.

При ратификации Конвенции действительно было сделано заявление, в отношении каких ее статей Россия обладает юрисдикцией. 20-я статья там и правда не указана. Почему? Да потому что ее содержание вступило в противоречие с российской Конституцией.

РГ: Чем именно борьба с незаконным обогащением противоречит Основному закону?

Косачев: Согласно данной статье, цитирую, "при условии соблюдения своей конституции и основополагающих принципов своей правовой системы каждое государство-участник рассматривает возможность принятия таких законодательных и других мер, какие могут потребоваться, с тем чтобы признать в качестве уголовно наказуемого деяния, когда оно совершается умышленно, незаконное обогащение, т.е. значительное увеличение активов публичного должностного лица, превышающее его законные доходы, которое оно не может разумным образом обосновать".

В российском Уголовном кодексе в настоящее время нет такого состава преступления, как "незаконное обогащение". А значит, не проработаны соответствующие санкции и механизмы определения его признаков. Кроме того, под "публичным должностным лицом", согласно Конвенции, понимаются отнюдь не только чиновники, а все "государственные люди", выполняющие публичные задачи. Скажем, не только полицейские начальники, но и рядовые постовые, не только начальники департаментов культуры, но и режиссеры государственных театров, не только депутаты федерального и регионального уровня, но и члены органов самоуправления на местах, даже если они не получают за свою работу зарплату. То есть потенциальный круг лиц, на которых должно будет распространяться данное положение, насчитывает не один десяток миллионов человек. Таким образом, миллионы наших граждан, коммунисты предлагают сегодня лишить одного из конституционных прав - "презумпции невиновности". Ведь обосновывать то, что ты законопослушный гражданин, например, командиру десантного батальона или советнику поселкового собрания придется самому.

Однако статья 49 нашей Конституции (а это именно правовой документ прямого действия) в своем втором пункте гласит: "Обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность". Именно это несоответствие Конституции и стало причиной того, что в 2006 году статья 20 не была упомянута в толковательном заявлении. И сегодня в этом отношении ничего не изменилось. Компартия хочет отменить "презумпцию невиновности"? Или кто-то наивно верит, что те, кто встал на преступный коррупционный путь, не позаботились о том, чтобы "отмыть" свои активы или не записали их на своих троюродных племянников или тещ. И вы будете отлавливать их "голыми руками"?

РГ: Что означает такое понятие, как "толковательное заявление" в отношении Конвенции ООН, которое сопровождало ее ратификацию в 2006 году?

Косачев: С юридической точки зрения инициатива коммунистов о "до-ратификации" Конвенции ООН выглядит безграмотно. Они не понимают разницы между "оговоркой", на которую имеет право каждое государство при подписании многостороннего договора, и "толковательным заявлением", которое никоим образом не отражается на обязательствах и правах государства, подписавшего международный договор и сделавшего при этом заявление. Так вот, в нашем случае речь идет именно о толковательных заявлениях, которые сопровождали ратификацию в 2006 году. Мы ратифицировали Конвенцию целиком, без каких-либо изъятий, и дополнительных "до-ратификаций" поэтому не требуется.

Кстати, тогда фракция КПРФ в Госдуме в полном составе, без единого воздержавшегося, проголосовала "за" принятие ратификационного закона именно с этими заявлениями. Включая и соавтора нынешнего законопроекта В.Ф.Рашкина.

РГ: Ваши оппоненты ссылаются на то, что на их сторону встал Конституционный суд?

Косачев: А вот это уже откровенная неправда. Мне, например, известны постановления Конституционного суда Российской Федерации от 27 апреля 2001 года № 7-П и от 24 июня 2009 года № 11-П, согласно которым подтверждено, что Конституция Российской Федерации возлагает обязанность по доказыванию вины в совершении противоправного деяния применительно к сфере уголовной ответственности на соответствующие государственные органы, а не на гражданина.

Кроме того, в нашем Уголовном кодексе уже существуют составы преступлений за различные способы незаконного обогащения, например, в главах УК, посвященных преступлениям против собственности, в сфере экономической деятельности, против интересов службы в коммерческих и иных организациях и т.д. Уверен, что, по крайней мере, в сегодняшних условиях главное в борьбе с коррупцией - добиться неукоснительного соблюдения уже существующих норм права, совершенствовать механизм их применения, повышать эффективность правовой практики, а не заниматься собственным политическим пиаром, вводя некоторых доверчивых людей в заблуждение.

Действительно ли для эффективной борьбы с коррупцией в нашей стране так необходима эта 20 статья Конвенции или это очередной предвыборный ход наших оппонентов? Почему коммунисты пытаются якобы бороться с преступниками в рядах чиновничества таким "кривым" способом - через упоминание в ратификационном законе статьи о незаконном обогащении, а не вносят соответствующие поправки в Конституцию Российской Федерации, в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы, не разрабатывают соответствующий правовой инструментарий?

Ответ очевиден. Налицо попытки нажить политический капитал на естественном отрицательном отношении наших граждан к проворовавшимся или зарвавшимся в своей тяге к обогащению чиновникам. Ратификация Конвенции, которая была подписана по прямому указанию президента Российской Федерации (в то время В.В.Путина) и прошла в Государственной Думе при полной поддержке "Единой России" и завершилась более пяти лет назад. И теперь только перед новыми выборами коммунисты вспомнили о ней.

Еще раз повторю вывод, к которому пришел Комитет по международным делам: принятие предложения, сделанного представителями фракции КПРФ по "до-ратификации" Конвенции ООН, ни в коей мере не будет способствовать оперативному решению антикоррупционных задач, стоящих перед нашим государством и обществом. Те, кто считают, что появление новых статей в Уголовном и Уголовно-процессуальном кодексах позволит эффективнее бороться с коррупционерами, забывают, что никто не мешает им выступить с инициативой изменения данных кодексов без каких-либо дополнительных "постатейных ратификаций" рамочной Конвенции.

Иными словами - если ты действительно хочешь улучшать наше законодательство в этой области, а это, без сомнения, и актуально, и возможно, то заниматься этим надо профессионально, компетентно, без шумихи в СМИ и огульных обвинений. Это надо делать через существующую и вполне дееспособную процедуру внесения поправок в национальное законодательство. Однако коммунистам подготовить соответствующие поправки в Уголовный кодекс с проработкой соответствующих санкций и необходимого правового инструментария, без которого закон просто не сможет применяться, гораздо сложнее, чем инициировать пустопорожние дискуссии вокруг "недоратификации" международной Конвенции.